Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС

Они все более изощрялись в пропаганде. Регулярно появлялся белый флаг: подходил советский солдат, передавал лично адресованный генералу дивизии или корпуса конверт. Это было рукописное письмо пленного немецкого генерала, перешедшего на службу к неприятелю. Этот агент предлагал от имени своих советских хозяев почетную капитуляцию.

Каждый день таким же почтовым манером посылались фотографии плененных накануне солдат, сидящих за столом с генералом, целых, невредимых, в укрытии, в тепле и сухости.

В пятницу, 11 февраля 1944 года, в одиннадцать часов, после обычного появления белого флага появились два советских офицера безупречной выправки и передали послание верховного советского командования для командующего окруженной группировкой. Это послание было ультиматумом.

Эти офицеры прошли за наши позиции, были вежливо приняты. Ультиматум Советов был ясный и четкий: сдаваться. Достойно сдаться, как подобает храброму солдату, или атака на уничтожение начнется в тринадцать часов.

Ультиматум был немедленно и категорично отклонен. Верхом на трясущемся тягаче через грязь двух советских офицеров сопроводили до их позиций.

Ответ Советов не заставил себя ждать. Начиная с полудня Красная армия пошла в наступление. На нашем плацдарме и на дороге Деренковец – Корсунь мощные, яростные атаки привели нас во все более тревожное, гибельное положение.

Вот уже два дня под Корсунем концентрировались немецкие силы. Мы знали, что решающая битва скоро начнется, что десятки тысяч людей занимали боевые позиции и с отчаянной энергией бросятся в атаку. Радиограмма немецкого Верховного главнокомандования призывала нас напрячь все силы: с другой стороны нам навстречу в последнем усилии собирались бросить все, что оставалось из бронетанковой техники.

Нам оставалось сыграть нашу игру ва-банк. Русские считали нас безвозвратно потерянными. Но вот уже две недели их усилия не приносили успеха. Они хотели усилить, ускорить свое последнее «Ату!» Их ультиматум был отвергнут без дискуссий, их атака распространилась на все секторы.

* * *

Вечером Корсунский коридор был еще более сужен, но у Деренковца наша бригада не уступила ни пяди сада, ни метра изгороди.

Наши солдаты врезались как рогатины в их утиную лужу. Теперь они были нечувствительны ни к чему: упади с неба танки, они бы нисколько не удивились.

Мы получили новые приказы. Серьезность положения была такова, что выход из боя должен был быть ускорен: на следующий день, в субботу, 12 февраля 1944 года окруженная армия должна была использовать свой последний шанс и двинуться через ряды врага в юго-западном направлении.

В четыре часа утра нам надо было оставить Деренковец, чтобы влиться в штурмовую волну на юге, с другого конца деревни. Полк СС установил арьергардный заслон на высоте Арбузино, закрывая Корсунь.

Но было всего семь часов вечера! Ах, какое убийственное ожидание!

Почти все пеньковые тросы и канаты были истрепаны или порваны. Сможем ли мы продержаться еще девять часов, как это требовал приказ? А что если вдруг плацдарм треснет и сломается под ужасным натиском?

Пули шлепали по крышам, мокрым от дождя. Никогда, наверное, не было такого дождя на земле. Повсюду в воздух вздымались воинственные вопли боя.

В час ночи наши аванпосты на восточном участке дрогнули и отступили. Уже русские, как настоящие грязевые рептилии, вползали в избы. Наши люди больше не стреляли, они молча спускались к разлившемуся на несколько сот метров пруду и с оружием в руках форсировали его по пояс в воде.

Мы всматривались в ночь, в эту черную волну, откуда они выплывали, скользкие и блестящие, как тюлени.

На северо-западе и западе огонь все еще был таким же мощным. Пули мяукали, терялись или шлепали в препятствия. Но вдруг, совсем другой, не пронзительный, но матовый шум наполнил наши уши изумлением: танки!

Советские танки только что прибыли на северо-запад в нескольких ста метрах от нас, несясь по каменной дороге, где в сумраке выстроились наши последние грузовики, которые и могли еще спасти нас в последнюю минуту.

Этот громкий лязг гусениц был нашей смертью! До гибели, до катастрофы оставалось не более пяти минут.

* * *

Я прыгнул к противотанковой пушке, брошенной у дороги, с помощью одного солдата развернул ее. На мой призыв другие солдаты подбегали, наводя второе орудие. Навесным адским огнем мы заставили вражеские танки остановиться.

Было полвторого ночи. Под прикрытием танков русские пехотинцы подошли на несколько десятков метров от нас. Они стреляли наугад по черной дороге.

Нам приходилось постоянно выдвигать и отодвигать грузовики, пока из пруда выходили сотни наших товарищей.

По мере того как они подходили, они валом грузились в машины, но при каждом залпе замертво падали на дорогу.

В четыре часа утра люди последнего взвода арьергарда присоединились к нам. Мы спешно прикрепили два орудия к двум последним грузовикам. Наш плацдарм у Деренковца держался до конца, ни на минуту не отклонившись от графика.

Мы пересекли Арбузино в огне. Отряд уходил в укрытие за этим огромным костром. Дальше несколько самолетов лежали, уткнув носы в грязь.