Любимец Израиля. Повести веселеньких лет

– Не буду я играть в вашем дурацком спектакле!

Я сразу заорал:

– Я буду играть, я!

Но девчонки сказали, что для меня у них припрятана самая изюмистая роль – роль комика в жизни.

Ну, за что, а? Нет, я вас спрашиваю – за что? Неужели я похож?

Пока я так рассуждал, девчонки как-то уговорили Витьку в последний раз попробовать. Теперь уже не он, а они делали реверансы и пели на мотивчик из оперетты "Сильва":

Ничего, что ты случайно
Мне попал портфелем в глаз.
Ты отважный, ты отчаянный!
Самый лучший ты у нас!

Это Витька вытерпел. Ещё бы! Потом девчонки стали объяснять ему и всем нам, что они не просто так ставят спектакль – для развлечения, а хотят показать всем, как плохо быть некультурным и как хорошо быть вежливым. Витька им говорит, что это ему ни к чему. Итак, все культурные и вежливые.

– Ничего подобного, – говорят девчонки. – Многие страдают отсутствием культуры.

– Кто страдает? – удивился я. – Я, например, совсем от другого страдаю. От её присутствия!

– Не суди по себе! – говорят девчонки. – Ты вообще какой-то ненормальный. А нормальные мальчишки все грубияны!

– Значит я ненормальный? – возмутился я.

– Ненормальный! – говорят девчонки.

Ну тут уж я обиделся не на шутку.

– Если, – говорю, – я такой ненормальный, то кому нужно, чтоб все были такими культурными?

– Нам надо! – говорят девчонки.

– Так вот я – берите!

– А ты нам не нужен!

– А кто же вам нужен?

– Немножечко такой как ты, – говорят, – а во всём остальном, такой как Витька!

Тут уже возмутился Витька.

– Почему это, – говорит, – вы только немножечко его берёте, а меня всего?

– Настоящий друг! – подумал я… и сам себе позавидовал.

Тут все зашумели, заспорили… В общем, жарко стало, и кто-то залез на подоконник, чтобы открыть форточку. А когда спрыгивал, толкнул кого-то. Тот толкнул другого. Другой следующего…

И заварилась каша…

Злее всех оказались девчонки. Не знаю почему, но так уж получилось. Они сразу же напали на нас и не успели мы сообразить, в чём дело, как между нами и ими разгорелась самая настоящая битва. У нас это часто так бывает – раз! – и все дерутся. А почему и из за чего никто и не помнит.

– Бей их! – кричит самая до битвы вежливая.

– Портфелем её, портфелем! – орёт кто-то из наших.

Пыль столбом!

И, главное, опять всё внимание на Витьку. Теперь тот сразу от четверых отбивается.

Я как увидел, что вокруг такая каша началась, так сразу к двери отбежал, чтобы тыл прикрыть.

– Ну, их… – думаю. – Заденут невзначай – опять ангинить придётся…

И только я так подумал – меня ка-ак стукнут! И именно по шее. Я – брык, да как заору:

– Перемирие! Перемирие!

Все, наверное, решили, что задавили меня, так как драться перестали. Дышат тяжело и на меня смотрят. И ничего не могут понять. Я поднимаюсь и кричу: «Стойте, стойте! Давайте разберёмся кто первый начал?

– Зачем? – удивляются все.

– А затем, – говорю, – чтоб выяснить первопричину.

– Чего-о? – спрашивают все.

– Следственный эксперимент проведём – вот чего! У меня дядя в милиции работает, так я в этом деле не одну собаку съел!

Вру, конечно, но шея-то болит. Надо же как-то внимание переключить, а то опять сцепятся, и ещё больше накостыляют!

Смотрю – заинтересовался народ. Про Витьку сразу забыли и всё внимание на меня. Приятное ощущение! Окрыляющее!

– Вот сейчас точно узнаем – кто кого первый толкнул, – говорю. – Ему и накостыляем.

– Меня толкнули первую. Я вот тут стояла, а Глобин меня толкнул, – кричит Крапивина.

– Враньё! – говорит Глобин. – Никого я не толкал. Вам девчонкам соврать, как высморкаться!

– Чего-о? – завопили девчонки, и одна как пнёт Глобина по ноге.

– Ах ты, поганка бледная! – кричит Глобин и бьёт книжкой по голове девчонку… да не ту!..

Девчонки визжат и лупят чем попадя Глобина, мальчишки за него вписываются – снова пыль до потолка! И в это время я кричу так, что стёкла дребезжат:

– Стойте, стойте! Мы же следственный эксперимент проводим!

Все опять на меня вылупились. Ангина ангиной, а все-таки, какой силищи у меня голос! Интересно, Шаляпин болел в детстве ангиной?..

– Ну, чего стоишь? Проводи! – говорит Витька.

– Бондарева стояла на подоконнике. Так?

– Ну, – говорит Бондарева.

– Что ну? Залезай на подоконник!

– Зачем?

– Затем, что надо повторить всё, как было.

– А что повторять? Я и так всё помню. Я когда спрыгивала, кого-то нечаянно и задела. Вот так!

И толкает эта красавица Глобина так, что тот на пол падает и, вскочив, бросается на Бондареву, а Крапивина тут же как кошка в шевелюру Глобина вцепляется. Да так, что кажется перья… то есть волосы во все стороны летят. Мальчишки заступаются за Глобина, девчонки за подруг – и пошло, и пошло… Я бегаю от них как можно дальше и ору, что мы же уже всё выяснили. Что разве так можно следственный эксперимент проводить!..