Любимец моих дьяволов

Илья привез меня в тот же дом, где мы пытались сосуществовать в наше недолгое супружество, откуда я бежала. Это здание наводит на меня ужас, а при мысли о подвале все тело начинает покрываться липким холодным потом. Всю дорогу в автомобиле я молчала. Не могла говорить, точно онемела разом. Даже страха не было. Какая-то полная безнадежность. И страха смерти не осталось. Потому что умерла в тот момент, когда в последний раз заглянула в глаза Якоба. В них такое презрение плескалось. Наверное, во мне умерла великая актриса. А мне-то казалось, что играю перед Якобом бездарно… Но Штаховский поверил. Может, хотел поверить? Может подспудно ждал от меня подвоха?

Все та же прислуга, тихая и незаметная, накрывает на стол. Теперь нет сомнений — эти женщины в курсе всего что творит их хозяин.

— Ты ведь помнишь, где твоя комната? — спрашивает Илья. — Но все равно, Соня тебя проводит.

Еще одна женщина. Высокая, крупная, фигура больше похожа на мужскую. От женщины в ней лишь длинные волосы, заплетенные в косу. Спортивная одежда — брюки с широкими карманами и обилием молний, заклепок, рубашка хаки.

— Соня теперь с тобой будет всегда. Даже в туалете. — Сообщает мне Илья. — Чтобы не возникали мало ли какие соблазны. Ты все еще очень ценна для меня. Прими душ…

— Потри ее как следует мочалкой, — обращается к моей тюремщице. — Пусть смоет с себя прикосновения чужого мужика, — тут голос уже совсем язвительный. — Когда отдраишь сучку, пусть оденет то что я приготовил. Через час жду здесь.

И комната та самая, наша общая спальня, где я спала одна… Сейчас понимаю, насколько мне повезло в тот момент. Потому что Илья боялся моего отца.

Но почему ты не убил его, папа? Или тебя тоже обманули? Ослушались приказа?

Наверное, я никогда этого не узнаю. Но не хочу думать, что Герман предал меня. Это слишком больно.

Стягиваю с себя жакет и бросаю на постель. Я потная, вся одежда влажная. Колени подкашиваются, мутит. А впереди меня ждет нечто болезненное и страшное.

Чувствую себя как в тюрьме, когда руки абсолютно чужой женщины намыливают меня снова и снова. Отмывают. От моего прошлого. Забирают последние крупицы счастья. Чувствую себя куклой. Ни чувств, ни желаний, ни надежды. Все умерло.

* * *

— Ты ничего не хочешь спросить, дорогая? — ухмыляется, глядя на меня, Илья. — Неужели не интересно как я воскрес?

Я не хотела ни говорить не видеть его. И все же был вопрос, который мучил меня очень сильно. После мытья Соня следила, как я сушу волосы, затем одеваю приготовленное платье — облегающее, короткое, из черного латекса. В нем я похожа на проститутку. Но сейчас мне не до наряда, есть куда более серьезные проблемы.

— Майло жив? Если ты жив, значит и он…

— Бл*дь, мы обо мне говорим, а не о твоей проклятой собаке!

— Ты спросил, что меня интересует. Меня волнует Майло…

— Он сдох! — рявкает Илья. — Я сам лично свернул ему шею и испытал офигенное наслаждение. Прям вот свадебный подарок ты мне сделала, оставив эту тварь здесь и дав возможность выплеснуть свою ярость в момент, когда посмела сбежать от меня.

— Я не верю тебе!

— Не верь, — усмехается. — Скоро ты поверишь, чему угодно. Все что скажу, будешь как истину в последней инстанции принимать.

— Рано или поздно ты свое получишь! — вскакиваю из-за стола. Мне так больно слышать о смерти Майло, жуткой смерти, если верить этому садисту. — Жаль отец не смог добраться до тебя!

— Быстро села на место, — приказ, как удар плети.

— Пошел к черту! Только там тебе место!

Взбешенный Илья подлетает ко мне и хватает за волосы.

— Сейчас я покажу тебе, где твое место, маленькая сучка. — Смахивает со стола сервированный ужин, тарелки, блюда, стаканы, все сыплется на пол с грохотом и звоном. Швыряет меня на стол и начинает срывать одежду. Сопротивляюсь изо всех сил, но это смешно — Илья вдвое выше и во много раз сильнее. Его руки, хватающие меня, оставляют болезненные следы, после которых наверняка останутся синяки… Но я все равно не останавливаюсь, изворачиваюсь, стараюсь ударить его ногой в пах. Илья больно выкручивает мне руки и прижимает к столу… И тут чувствую под своей ладонью нож. Не думаю в этот момент о последствиях, крепко сжимаю его, и как только удается высвободить руку — урод чуть ослабил хватку, потому что я притихла, направляю нож в нападавшего. Не знаю куда, но мне удается ранить его. Вскрикнув, Илья отскакивает от меня. Прижимает руку к животу. На его белой футболке расползается белое пятно.

— Ты меня ранила, сука! — хрипит подонок.

Нож выпадает из моих дрожащих рук. Меня пугает вид крови. По-хорошему надо закончить то, что начала. Но я не могу. Убийца из меня никакая. Все темнеет перед глазами от ужаса, на спине выступает липкий холодный пот. Я в ужасе от того что совершила и не могу пошевелиться. Хотя надо бежать. Это мой единственный шанс! Приказываю себе собраться и действовать, пока Илья корчится от боли. На ватных ногах делаю несколько шагов к двери… Но как только оказываюсь за порогом — утыкаюсь в широкую грудь надсмотрщицы. Соня хватает меня за шкирку и втаскивает обратно. Илья уже на полу — бледный и испуганный.