Любимец (Спонсоры)

Но мне не хотелось гладить пушистую девочку, которая не испытывала никакого неудобства от своего уродства, да и не считала себя уродливой.

– Теперь, когда спонсоры знают, что мы можем изменить любимчика по заказу, к нам приходят такие забавные заказы, вы будете смеяться! Но конечно же это стоит громадных денег, и лишь самые высокопоставленные спонсоры могут себе это позволить.

Людмила направилась к группе детей, игравших на траве, и сказала, подходя к ним:

– А вот наше новейшее последнее достижение. И мы с господином Сийнико почти убеждены, что эта модель завоюет рынок.

Когда мы подошли к качелям, и малыш, который раскачивал их, повернулся к нам, я еле удержался от непроизвольного вскрика. И в самом деле, экспериментаторы придумали необычное существо: это был обыкновенный земной ребенок, однако его головка и руки принадлежали махонькому спонсору, как бы спонсорской куколке.

Я не мог оторваться от маленького чудовища – на меня смотрела зеленая жабья морда с маленькими медвежьими глазками, но грудь этого существа была розовенькой, и пухлые ножки ничем не отличались от ножек иных детишек.

– И много вы их… сделали?

– Секрет фирмы, – Людмила растянула в улыбке тонкие губы. – Вы можете спросить у господина Сийнико. Он вам, наверно, не откажется ответить.

Уродец подошел к нам и сказал, шлепая жабьим ртом:

– Конфетка есть?

– Нет, – сказал я.

– Он жутко избалованный, – сказала Людмила. – Когда к нам приезжает какая-нибудь группа или проверка, все спонсоры бегут смотреть на наших креольчиков. Их буквально закармливают сластями… И знаете – даже случился инцидент: двое обыкновенных любимцев как-то накинулись на креольчика – еле мы его отбили.

– А тех? – спросил я. – Тех пришлось пристрелить?

– Ах, как жестоко вы говорите! – расстроилась Людмила. – Их только выпороли. Как положено.

Мы стояли на газоне, и я все смотрел по сторонам, надеясь угадать, какую еще форму приняли генетические и пластические упражнения под руководством моего покровителя Сийнико. И как бы в ответ на мои мысли Людмила спросила:

– Вы не хотите заглянуть в проектную?

У меня не было оснований отказываться.

Мы ушли с газона и по длинной дорожке достигли бетонного куба.

Вросший в землю серый куб лаборатории был внутри куда просторнее, чем казался снаружи. Высокий коридор, способный вместить спонсора, разделял лабораторию пополам. Слева, как я увидел, располагались экспериментальные инкубаторы (основные располагались в другом здании), справа – собственно лаборатория, где по заказам и пожеланиям спонсоров, а то и по инициативе самих ученых конструировались перспективные варианты любимцев. Спонсоров постоянно здесь было двое – сам господин Сийнико, который осуществлял общее руководство питомником, и неизвестная мне спонсорша по имени Фуйке, которая умудрилась как раз в те дни заболеть и попала в госпиталь. Спонсорша занималась снабжением питомника, денежными делами и общением с заказчиками, потому что для спонсора с военной экологической базы контакт с людьми почти немыслим и, по крайней мере, неприятен.

Все остальное в питомнике делали люди с помощью приборов, которые привезли с собой, установили и разработали спонсоры. Люди не должны были изобретать.

Свыкнувшись уже с тем, что я не просто залетный гость в питомнике, а выполняю здесь некое задание тайного свойства, Людмила изменила ко мне отношение и стала откровенной. Я даже подумал, что ей не с кем здесь поговорить, что, несмотря на суровую внешность, она весьма ранимый и одинокий человек, одолеваемый сомнениями. Ведь ей ни в коем случае не разрешалось покидать территорию питомника, и, вернее всего, она была здесь узницей до конца своих дней. Никогда для нее не откроются ворота, и никогда Людмила не увидит других городов и других людей.

– Когда я вас увидела, – призналась она, – то решила, что вы – производитель. К нам иногда привозят производителей для улучшения семенного фонда.

– Почему вы так решили?

– Потому что вы… потому что обнаженный.

Теперь, признав во мне равного ей или вышестоящего мужчину, она ощущала рядом со мной чувство стыда – производителя или любимца она за мужчину не считала.

– К сожалению, – сказал я, – мне пришлось оставить одежду в доме господина Сийнико. Иначе бы на меня стали обращать внимание.

– Правильно, – сказала Людмила с облегчением. Наличие одежды, пускай даже не рядом, примиряло ее со мной…

В большой светлой комнате слева от коридора мы застали Автандила Церетели и еще одного доктора.

На стенах проектной лаборатории висели двух– и трехмерные изображения младенцев – желательный конечный результат эксперимента. Путь к нему разрабатывали компьютеры, что стояли в помещении, а затем генные инженеры (они располагались в соседних комнатах по ту сторону коридора) создавали тела по заказу.

Картинки будущих изысканных любимцев впечатляли, но в то же время в них была нежизненность, и они куда меньше ужасали и впечатляли, чем менее изуродованные, но живые малыши.