Любимое уравнение профессора

И вот, когда все было готово и мы расселись за столом, чтобы начать торжество, возникла небольшая заминка.

Случайный сбой. Девушка в кондитерской, продавшая нам торт, забыла приложить к нему свечи. Сам тортик был слишком маленьким для одиннадцати свечей, так что я заказала только две — большую и чуть поменьше. Но когда достала коробку из холодильника, никаких свечей не нашла.

— Торт рождения без свечей? Для ребенка это слишком жестоко! Какой тогда смысл в самом пожелании счастья?!

Профессор явно расстроился куда больше самого Коренька.

— Сбегаю в кондитерскую и заберу! — воскликнула я, сдергивая фартук. Но Коренёк остановил меня.

— Лучше я слетаю! Я же быстрее!! — закричал он и, не слушая моих возражений, убежал на улицу первым.

До кондитерской было два шага, на улице еще не стемнело. Все будет в порядке, сказала я себе. Накрыла торт крышкой, спрятала обратно в холодильник, села за стол. И вместе с Профессором стала дожидаться возвращения сына.

Скатерть выглядела роскошно. Теперь на ней не было ни морщинки, и ажурность дымчатых кружев превратила столовую в настоящую королевскую трапезную. Скромный букетик цветов из садика в бутылке из-под йогурта — вот и все, что я сумела к этой скатерти подобрать. Но дикие полевые цветы без названия замечательно оживляли ее строгую элегантность.

Все ножи, ложки и вилки на этом столе оказались из разных наборов, но если не очень приглядываться, стройность сервировки была идеальной. Угощение же, напротив, — совсем простым. Креветочный коктейль, ростбиф с картофельным пюре, салат со шпинатом и беконом, гороховый суп в горшочке, фруктовый пунш… Все это Коренёк обожал. А для Профессора — только на этот раз! — никакой моркови. Никаких соусов или экзотики, просто еда как еда. Но пахла она замечательно.

Мы с Профессором переглянулись — так, будто обменялись своими растерянностями. Он кашлянул и поправил воротник пиджака, всем видом показывая, что готов к началу веселья.

На столе перед стульчиком Коренька пустовало место для торта. От нечего делать мы стали смотреть туда.

— Что-то он долго, тебе не кажется? — пробормотал Профессор с тревогой.

— Да нет, что вы. — ответила я. — И десяти минут не прошло.

Я постаралась не выдать своего удивления. Чтобы Профессор, глядя на часы, говорил о времени? Такого я не припоминала.

— Что, серьезно? — не поверил он.

Надеясь отвлечь его, я включила радио. Схватка «Тигров» с «Ласточками» только что началась.

— Ну? Сколько уже прошло?

— Двенадцать минут.

— А это… не слишком долго?

— Не волнуйтесь. Все хорошо.

Сколько раз я уже повторила эти слова с тех пор, как повстречалась с Профессором? «Не волнуйтесь, все хорошо!» В парикмахерской, в клинике перед кабинетом рентгена, в автобусе со стадиона домой. То поглаживая ему спину, то держа его руку в своей. Неужели этого беднягу и правда никто никогда не утешал? Однако его настоящая боль находилась где-то еще, и я никак не могла до нее добраться.

— Он сейчас вернется. Не беспокойтесь, — сказала я. Вот и опять, кроме этого, мне было нечем его утешить.

За окном темнело, и Профессор заволновался сильней. Все не мог усидеть спокойно, каждые полминуты поправлял воротник пиджака и смотрел на часы. То и дело какая-нибудь записка, отцепившись от его костюма, падала на пол, но он это даже не замечал.

Из динамика донесся рев трибун. В первом иннинге «Ласточки» заработали хит, но «Тигры» перешли в наступление.

— Сколько уже? — повторил он вопрос, хотя спрашивал только что. Но добавил: — Что-то не так, уверяю тебя. Слишком долго!

Стул под ним ходил ходуном.

— Ладно… Пойду-ка я его встречу. А вы не волнуйтесь. Все будет хорошо, — пообещала я, поднявшись, и положила руку ему на плечо.

Коренька я нашла возле станции, у входа в старый торговый квартал. Профессор был прав: кое-что пошло не так, как задумано. Кондитерская оказалась уже закрыта. Но Коренёк тут же сообразил, как решить задачку. По другую сторону станции работала еще одна кондитерская. Он отправился туда через переезд, объяснил продавцу ситуацию и получил пару свечек в подарок. Я схватила его за руку, и мы понеслись обратно к Профессору.

Но, вернувшись во флигель, уже у порога почуяла: что-то здесь не так.

Цветы на столе оставались свежими. «Тигры» обыгрывали «Ласточек». Моя стряпня дожидалась нас на тарелках. Но это был уже не та столовая, из которой мы с Кореньком уходили. За то время, пока мы с ним искали две несчастные свечки, кое-что изменилось. На столе перед стульчиком Коренька — там, куда мы с Профессором смотрели так долго, — валялся опрокинутый и раздавленный праздничный торт.

Сам Профессор застыл от ужаса над столом с опустевшей коробкой от торта в руках. А спина его уже наполовину скрылась в наползающей тени.

— Я же просто хотел… все приготовить… чтобы всем сразу съесть! — повторял он, не сводя глаз с пустой коробки, словно разговаривал именно с ней. — Я не знаю, что тут сказать… Все пропало! Ничего не исправить. Простите меня…