Любимцы Богини

– Срочно в центральный пост, – распорядился доктор. Людей в отсеке было достаточно, поэтому Ващенко быстро перенесли в центральный и уложили на приспособленный для сидения сейф поста погружения-всплытия. Бобылев помогал нести Ващенко. Вымазавшись, он понял, что неприятное вещество, которым была испачкана вся одежда пострадавшего – рвотные массы, которыми в некоторых случаях сопровождается отравление угарным газом. По какой-то причине Ващенко не смог включиться в изолирующий дыхательный аппарат! Все, находившиеся в центральном посту, затихли, наблюдая за доктором, который торопливо что-то искал в своей большой брезентовой сумке с нарисованным на ней аварийкой красным крестом.

«Опытный врач, – подумал Василий, – медпункт в корме, в седьмом отсеке, а он предусмотрел, чтобы необходимое и в носу было!». Наконец, окружающие увидели в руках Бахтина шприц с неестественно длинной иглой, которой можно было насквозь проткнуть человека.

– Освободите ему грудь, – приказал доктор, своему нештатному помощнику, в обычное время дозиметристу старшему мичману Еременко.

Еременко расстегнул пуговицы куртки Ващенко и, не церемонясь, рванул посередине разовую майку, обнажив худосочную грудь. Бахтин протер кожу в районе сердца спиртом. Прицелившись, профессиональным ударом шприца он ввел в сердце Ващенко какое-то лекарство. Неподвижное тело дернулось, грудная клетка еле заметно поднялась и опустилась. Веки открылись, показав закатившиеся зрачки.

– Товарищ командир! Нужно срочно включить больного на дыхание кислородом при повышенном давлении! Прошу приготовить прочную рубку и два аппарата ИДА-59! – потребовал доктор.

– Командир БЧ-5! Приготовить рубку! – приказал Хорольский.

По команде механика старшина команды трюмных и боцман отдраили нижний рубочный люк. Повозившись внутри рубки, они очень быстро доложили о ее готовности. Несколько человек помогли поднять Ващенко, аппараты и сумку доктора в рубку. Вместе с пострадавшим, в рубке остались Бахтин и Орлов. Операция по спасению Ващенко продолжалась не более двадцати минут. В течение всего этого времени доклады из смежных с аварийным отсеков и поста управления главной энергетической установкой держали в напряжении ГКП, но каждый, из находящихся в третьем отсеке, наверное больше думал о том, что сейчас делается в рубке. Выживет ли Ващенко? Поможет ли дыхание кислородом при повышенном давлении вывести из его организма окись углерода? Связь с рубкой поддерживалась перестукиванием. Все как по команде бросали взгляды, то на манометр, показывающий давление в рубке, то на руки старшины команды трюмных манипулирующего воздушной арматурой. Наконец, стравив из рубки воздух, открыли люк. Первыми показались ноги Ващенко. Он спускался сам. Орлов и Бахтин держали его за руки сверху для страховки. Командир вздохнул с облегчением:

– Ты можешь говорить, Коля! Как себя чувствуешь?

– Хорошо, товарищ командир! – слабым голосом ответил Ващенко. – Только голова что-то болит!

– Ему необходим покой! Горячий сладкий чай почаще и переодеть не мешало бы! – порекомендовал спустившийся из рубки Бахтин.

– Давайте его в мою каюту! – предложил зам. Из провизионки третьего Шахисламов, кстати оказавшийся в носу, принес комплект разового белья. Иващенко повели в каюту зама.

В девятом об этом ничего не знали. Находящиеся в отсеке продолжали сидеть на своих местах и ждать. Наконец, щелкнул «Каштан» в кормовой части отсека. Все повернулись в его сторону, притихли.

Командир БЧ-5 объявил по трансляции обстановку на корабле:

– Пожар в седьмом отсеке локализован. Загазованы смежные отсеки и пост управления главной энергетической установкой. Личный состав включен в изолирующие средства защиты!

«Каштан» выключился.

– Аварийной партии № 1 прибыть в реакторный отсек! – через несколько секунд вновь загорелась его лампочка.

«Наконец-то! – обрадовался Лавров. – Будут вскрывать седьмой отсек для ввода разведчиков, используя тамбур-шлюз турбинного отсека!». Он посмотрел на часы: прошло чуть больше сорока минут с момента начала пожара.

– Пожар в седьмом отсеке потушен, очагов тления не обнаружено! По местам стоять к всплытию! Слушать в отсеках! – закончились объявлением по кораблю, томительно тянувшиеся минуты.

Лодка всплыла на перископную глубину и шум продуваемых цистерн главного балласта заглушил удары лопастей винта по поверхности воды. А по «Каштану» одна за другой следовали команды и сообщения, из которых личный состав девятого отсека узнавал о том, что делается на корабле. Лодка всплыла в крейсерское положение, и систему вентиляции собрали для вентилирования седьмого отсека в атмосферу.

Лавров думал, что его забыли. Он чувствовал себя неуютно из-за того, что во время тревоги оказался здесь в девятом отсеке, а не там где должен был быть по корабельному расписанию: в центральном посту.

«С другой стороны руководителей в центральном посту хватает и без меня!» – рассуждал он! В этот момент центральный вызвал его на связь.