Любимцы Богини

– Пожалуйста. Как ты знаешь, заступил я на дежурство в пятницу. Утром в субботу задержались с завтраком. Принесли его где-то около девяти часов. Пока накрыли, пока завтракали, время подошло к десяти. Чуть попозже, хорошо позавтракав, я поднялся наверх. Погода – пять баллов. Достаю сигареты, смотрю по сторонам. Не успел затянуться, как на соседнем пирсе прогремел взрыв. Вверх полетели какие-то конструкции. Подумал, баллоны воздуха высокого давления взорвались. А здесь, как раз с обхода из реакторного отсека, выходит на палубу дежурный дозиметрист, с зажатой в зубах сигаретой. Смотрит на шкалу бета-гамма радиометра, который висит у него на груди. Щелкает переключателем пределов измерений. Говорит: «Не понял?» – и в свою дежурку. Выходит с новым прибором, замеряет, и от удивления раскрывает рот так, что из него выпадает сигарета. Спрашиваю: «Что случилось?» А он мне говорит, что «зашкалил» дозиметр. У него и на первом дозиметре стрелка прыгнула вправо до предела, а он подумал, что прибор неисправен.

Паршин замолк, чтобы сделать затяжку.

– Ну, а дальше, что? – поторопил Бобылев, как только Серега выдохнул.

– Дальше с лодки повалил желтый, а затем черный дым. По телефону дежурный по дивизиону сообщил о том, что пожар на этой самой лодке. Объявил аварийную тревогу: «Пожар на соседнем корабле!». Крутиков построил аварийную партию и убыл с нею на соседний пирс. Они пришли назад через полчаса, рассказали страшные вещи. На лодке, каким-то образом, при перегрузке реактора, произошел тепловой взрыв. Крышку реактора, несколько тонн весом, взрывом выбросило в море, за несколько сот метров. Не знаю точно, но говорят, погибли около десяти человек. Там, на пирсе валялись их окровавленные части тел. И не только там. Какие-то фрагменты находили даже за территорией завода. Наших ребят вернули назад, потому что аварийные партии формировали в основном с лодок этого же проекта.

– То есть из наших никто там не был?

– Почему никто? Доктор и комдив-раз были в смене обеспечения. Бахтину здорово досталось. Первое время никого из медперсонала не было. Командование дивизиона обратилось за помощью к «крокодилу», авианосному крейсеру в большом доке. А они отказали. Включили водяную завесу, спасайтесь ребята сами! Ну, он всем оказывал помощь, прямо там на пирсе. Пострадавших много было. Вечером доктора самого увезли в госпиталь. Сильно переоблучился. Никто даже не знает, жив ли он! Исаковский формировал аварийные партии. Дрыхнет где-то на плавказарме. Слушай! Раз уж ты приехал, смени меня! Все равно тебя отсюда не выпустят!

– А тебя?

– Попробую на яле через залив.

– Всю грязь домой повезешь?

– Я же до взрыва приехал, на форме не пылинки!

– Ну, что, тогда проси добро старшего в экипаже на смену, – сказал Василий, – построения на развод скорее всего не будет!

– Шутник! Какое построение в эпицентре ядерного взрыва! Пошли в центральный.

Разрешение на смену получили. Исполняющий обязанности помощника командира штурман очень удивился, узнав, что Бобылев приехал:

– Странно, что тебя не оповестили!

Паршин довел обстановку:

– Кроме пирса, вахту никуда не выпускать. Мы его вчера водичкой с пожарной магистрали отмывали. Палуба лодки тоже чистая, но в надстройку не спускаться. Отмыть не смогли. Отсеки немного успели засрать, но в целом обстановка нормальная. Выход наверх только в бахилах. Ими нас обеспечили химики. В центральном бахилы снимаем. По отсекам можно ходить только в тапочках. Ну, все! Я пошел на «Бирюзу».

«Интересно, хоть кто-нибудь понимает, в какую задницу он попал, – думал Бобылев, сидя в центральном, после ухода Паршина, – вот Серега рассказывает, что при взрыве «зашкалил» дозиметр. Максимальный предел измерения мощности экспозиционной дозы гамма-излучения у этого радиометра 250 рентген в час. Если «зашкалило» прибор, значит, было больше. Ну, пусть не намного, рентген 300 в час. Предположим, что Паршин наблюдал за взрывом пять минут. За эти пять минут, он должен был получить годовую дозу радиации в 25 рентген!»

Размышляя о создавшейся ситуации, Бобылев не забыл и себя: «А тебе, что ли лучше будет? Конечно, основной вклад в общую активность вносят короткоживущие изотопы, с малым периодом полураспада, дней 8-10. Например, йод-131. Но сегодня-то, идет только второй день! Наглотаешься радиоактивной пыли. Кажется, в этом случае положено принимать какие-то препараты!»

Перед глазами поплыли, заученные строки инструкции: «За 30–60 минут до радиоактивного заражения необходимо принять радиозащитное средство № 1, шесть таблеток из аптечки АИ-2 и надеть респиратор или ватно-марлевую повязку. Через пять-шесть часов еще шесть таблеток. При небольших уровнях радиации ежедневно необходимо принимать радиозащитное средство № 2 по одной таблетке в день. Это средство предохраняет от радиоактивного заражения щитовидную железу».