Любимые монстры Мэри Шелли

Упорно глядя на языки пламени, Джон повествует о том, как однажды на балу она пробралась к кабинету хозяина дома и приникла глазом к замочной скважине. Хозяин разговаривал со своим гостем, недавно вернувшимся из Греции, и из этого разговора стало ясно, что во время путешествия произошло нечто, не поддающееся объяснению.

– Внезапно гость взглянул на дверь, словно каким-то чудом заметил в отверстии для ключа немигающий глаз. Любопытная барышня затрепетала, ибо поняла, что ее присутствие раскрыто. В этот миг ее голову охватила жгучая боль, как будто ее опалило огнем. Отшатнувшись, она прижала пальцы к вискам, но… не ощутила под ними кожи, – Джон молчит несколько секунд, прежде чем закончить. – Хозяин дома, проследив за взглядом гостя, шагнул к двери и распахнул ее. Перед ним стояла молодая женщина, у которой на месте головы покачивался череп с пустыми глазницами.

– Какая гадость, – фыркает Клер, оборачивается за поддержкой к Мэри и обнаруживает, что сестра дремлет на подушках.

– Похоже, рассказ Полидори навеял на кого-то сон, – замечает Байрон, подмигивая Клер и Перси, потом насмешливо смотрит на Джона. – Советую тебе запатентовать свою историю в медицине, для литературы она слишком слаба и неоригинальна. Ты отчасти использовал мой сюжет и персонажей. Конечно, не стоило ожидать чего-то выдающегося от доктора, ведь у большинства врачей отсутствует творческое воображение. Думаю, на сегодня довольно упражнений для ума. Настало время позаботиться о теле.

Притворяясь спящей, Мэри слышит, как лорд и его друзья поднимаются с ковра. Если Байрон снова вздумает засунуть ее в ледяную ванну, его ждет сюрприз. Она непременно выяснит, от какого таинственного недуга ее «лечили». Когда шаги затихают, шум дождя становится слышнее, словно непогода незаметно перебралась в дом. В волнительном ожидании Мэри поглаживает ладонью мягкий ворс, теряет счет минутам, гадая, отчего за ней никто не возвращается. В конце концов она встает, берет свечу и выходит в коридор.

Вилла Диодати погружена во мрак. Мэри поднимается в комнаты, отведенные для гостей, но они пустуют. Озадаченная, она пересекает второй этаж и вдруг замечает светящуюся щель: дверь в кабинет Байрона приоткрыта, за ней подрагивает красноватый свет.

Мисс Годвин робко заходит в святая святых поэта – место, где он работает над третьей частью «Паломничества Чайльд-Гарольда». Темные корешки книг строго взирают на нее с полок, на столе, заваленном рукописями, одиноко возвышается канделябр с красными свечами. Небо за окном внезапно распарывает молния, и Мэри невольно вздрагивает. Что-то шуршит в углу у шкафа, в следующую секунду мышь-полевка шмыгает под стол. Других живых существ в кабинете не обнаруживается.

Откуда это странное ощущение, будто она уже бывала здесь прежде? Мэри не припоминает, при каких обстоятельствах такое могло случиться. Ее внимание привлекает великолепный портрет лорда, выполненный в полный рост. Наклонившись, чтобы прочитать имя художника, она замечает, как пламя свечи в ее руке отклоняется в сторону: кажется, будто легкое дуновение идет… из-за картины. Внимательно осмотрев раму, Мэри убеждается, что справа она не вплотную примыкает к стене. Пламя свечи, поднесенной к чернеющей щели, вновь колышется от потока холодного воздуха. Она тянет край рамы на себя. Портрет поворачивается, как дверь на петлях, обнаруживая в темных недрах винтовую лестницу, круто уходящую вниз.

Лестница из моих галлюцинаций!

Облизнув пересохшие губы, мисс Годвин начинает спускаться.

Глава 8

Мэри чудится, что удары ее сердца эхом отдаются от стен. Она уже знает, что найдет внизу. Замерев на нижней ступеньке, она видит сквозь проем медную ванну на аскетичном фоне кирпичной кладки. Плети дождя хлещут по маленькому окну под самым потолком, но это не единственный шум, доносящийся из подвала. Мэри решительно шагает вперед, от резкого движения свеча в ее руке гаснет, и она оказывается в объятиях красноватого мерцающего сумрака. Теперь ее глазам открывается полная картина: напротив ванны – у противоположной стены – стоит широкая кровать с балдахином. На ней, за полупрозрачным пологом, совершается недвусмысленный ритуал во имя богини любви.

До слуха Мэри долетают вздохи. Вдруг, совсем как в ее ночном кошмаре, шепот Клер на мгновение заглушает все остальные звуки:

– Перси…

Нет! Не может быть!

В один миг Мэри пересекает подвальное помещение и отдергивает полог. Свет на несколько мгновений затухает. Потом он начинает брезжить, как сквозь толщу взбаламученной воды, и Мэри постепенно различает лица Байрона, Перси и Клер. Сестра под воздействием опиума явно не отличает сон от реальности, но Шелли… Шелли прекрасно отдает себе отчет в том, что происходит. Мэри понимает это, встретившись с ним взглядом. Она вспоминает Томаса Хогга, предложение жить втроем – полузабытую страницу жизни, вырванную из тетради, но так и не брошенную в огонь…