Любимые забавы папы Карло

– Что ж он на себя кредит оформить не захотел? – насторожилась Ванда.

– Так без работы сидит, ему не дадут, – простодушно сообщил супруг.

От подобного заявления Ванде стало просто плохо.

– Ты идиот, – разволновалась она, – сейчас твой приятель телик захапает, а нам расплачиваться!

– Мишка не такой, обманывать не станет.

– Еще арестуют его, – лила масло в огонь Ванда, – увидят, что не его документ, и сцапают, а потом навесят на тебя срок за мошенничество.

– Не, – помотал головой Эдик, – не поймут.

– А фотография?

– Она страшная, да и похожи мы немного.

– Дурак ты, – вырвалось у Ванды.

– Сама такая, – по-детски ответил Эдуард, и начался скандал.

Ближе к вечеру Эдик хлопнул дверью и ушел. Его не было дома всю ночь, днем заявился прямо на работу, ткнул жене под нос паспорт и рявкнул:

– И чего визжать было? Вот новый получил с утра!

– Подождем теперь квитанций всяких, – не сдала позиций Ванда, – начнешь потом бегать да оправдываться!

– Заявление в ментовке есть о потере, не с меня спросят, – хмыкнул Эдик и ушел на рабочее место.

В санаторий они так и не попали, выяснилось, что профком оплачивает только проживание, а еда и билеты за свой счет. Вот супруги Малина и решили, что незачем за семь верст ехать киселя хлебать да зря денежки тратить.

Несколько месяцев Ванда провела в тревожном ожидании, но никто ее не беспокоил, не звонил и не требовал выплатить деньги за телик.

Спустя некоторое время Ванда успокоилась. Приятель Эдика, несмотря на хамское поведение, оказался честным человеком и, наверное, исправно вносил платежи.

А потом вдруг явилась я. Ванда сразу поняла, кто был тем человеком, назвавшимся Малиной. Сообразил, о ком идет речь, и Эдик. Когда за мной закрылась дверь, Эдик вдруг сказал жене:

– Ты, того, лучше молчи.

– Говорила же, что этот хмырь нас до добра не доведет, – стала закипать Ванда, – во что он тебя втравил?

– Ну… не знаю, – забубнил Эдик, – ерунда какая-то, забудь!

Вечером муж ушел, вернулся под утро пьяный, упал в кровать, продрых сутки и впал в незапланированный запой.

И тут Ванда пришла в полнейшее негодование. Она столько лет хорошо жила с Эдиком, не было у пары никаких проблем, притерлись друг к другу, привыкли, притерпелись. Вдруг, нате вам, появляется некий друг детства и разом нарушает сложившийся порядок. Этот Миша явно сбивает Эдика с истинного пути, втягивает его во всякие махинации, поит водкой…

– Вот что, – сердито говорила сейчас Ванда, – мой-то пьяный лежит. Я в его записной книжке телефон нашла, запиши-ка номерок этого Попова. Он паспорт брал, набедокурил, а моего отвечать подставил. Ступай к пакостнику да потряси его. Только сделай милость, про меня ни гугу, а то Эдька обозлится. Если этого Мишку за решетку сунут и он перестанет Эдика спаивать да в глупости вовлекать, я тебе четыреста баксов верну. Только муж ничего знать не должен. Хорошо?

Я сказала:

– Будь спокойна, отлично тебя понимаю, сама выросла среди алкоголиков, знаю, каково приходится семье, если хозяин выпивоха. Давай телефон, я с Михаилом разберусь.

– Пиши! – обрадованно воскликнула Ванда. – Я не стала бы мужу перечить, только очень уж хочется от этого Попова навсегда избавиться. Пусть его посадят, мне спокойней будет.

Вторая рабочая смена на телевидении прошла на редкость спокойно, и в десять утра я вышла из здания на улицу Королева совершенно бодрой. В голове складывался план действий на сегодня: так, сейчас соединюсь с Михаилом Поповым и…

В кармане закурлыкал мобильный, я поднесла его к уху и моментально покрылась липким потом.

– Виола Ленинидовна? – прозвучал в голове спокойный, как всегда, голос редактора Олеси Константиновны. – Я прочитала вашу рукопись.

Я прислонилась к забору и попыталась унять дрожь в ногах. Если вы думаете, что писатель приносит свое творение в издательство, кладет папку на стол и преспокойно убегает, чтобы сесть за создание очередного шедевра, то сильно ошибаетесь. Лично я, отнеся очередной труд Олесе Константиновне, теряю сон и покой до того момента, пока она ровным голосом не сообщает:

– Роман мною прочитан.

Вот тогда меня отпускает, и я подавляю в себе желание напиться до поросячьего визга. Увы, фразу «К вам вопросов нет» Олеся Константиновна сказала мне лишь один раз, как правило, она говорит совсем иное, вот как сейчас:

– Очень прошу приехать в издательство, есть недоработки.

Смахивая пот со лба, я кинулась к «Жигулям» и понеслась в «Марко» на очередную головомойку.

Олеся Константиновна выложила на стол папку и воскликнула:

– Ну, Виола Ленинидовна, можно сказать, вы превзошли себя!

Редактор никогда не хвалит меня, я ни разу не слышала из ее уст что-то типа «Это изумительно» или «Великолепный сюжет», поэтому сейчас обрадовалась почти до потери пульса.

– Вам так понравилось?

Олеся Константиновна наклонила голову набок.

– Честно говоря, я смеялась от души!

– А! Наверное, в тот момент, когда главная героиня падает в лужу?

– Вовсе ничего веселого в той сцене я не нашла, – вздохнула Олеся Константиновна, – если человек шлепнулся в грязную воду, это грустно!

Я насторожилась.

– Тогда что вам показалось смешным?