Любимые забавы папы Карло

Я улыбнулась. Ага, теперь понятно, отчего мне в голову пришла идея представиться таким образом. Когда я вчера вечером приползла домой, Кристя сидела, разинув от удовольствия рот и уставившись в телеэкран. На мой вопрос: «Как дела?» – девочка быстро ответила:

– Ой, потом. Сейчас эта тетка преступника скрутить должна.

– Ты ничего не путаешь? – удивилась я. – Вроде бабенка не похожа на бравого шерифа.

– Она сотрудник отдела по борьбе с наркодилерами, – пробормотала Крися, – ой… вот… вау!

– Такая кинушка! – радовался Антон.

– Очень хорошо, – одобрила я, – не мог бы ты мне помочь?

– Как?

– Запиши телефончик.

– Ага, уже, – с готовностью ответил мальчик.

– Если кто-нибудь, мужчина, женщина или ребенок, позвонит тебе и спросит Михаила Попова или Эдуарда Малину, ты должен ответить: «Оставьте, пожалуйста, свои координаты, я узнаю, можно ли вам сообщить его новый номер».

– Куда же я ему позвоню? – удивился Антон. – Мы с ним незнакомы!

– Ты соединишься со мной и сообщишь, кто искал Михаила!

– Ладно, – протянул мальчик, – понял, постараюсь!

Я сунула мобильный в карман и включила радио. «Все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо, я это знаю, знаю…» – полетело из динамика. Ох, очень хочется верить, что все на самом деле будет хорошо, только пока у меня нет никаких оснований для подобных мыслей. Кира в больнице, она не приходит в себя, и Лиза начала осторожно говорить о коматозном состоянии. Борис убит горем, он, правда, не сидит сутками около жены, но, с другой стороны, какой смысл в подобном поведении? Кира его не узнает, она то ли спит, то ли находится в отключке.

Внезапно мне стало жарко. Конечно, Вишнякова хорошо знает свое дело. Если Кира придет в себя, Бориса к ней сразу не пустят. Сначала Лиза побеседует с Нифонтовой, расскажет ей, что мы, ее подруги, уничтожили предсмертную записку и представили все дело как неправильный прием таблеток для похудания. Надеюсь, Кира поймет, что мы так поступили ради спасения ее доброго имени. Но, к сожалению, я не учла еще одной опасности, мысль о ней лишь сейчас пришла мне в голову. Что, если Борис заметит отсутствие ожерелья? Он, естественно, мгновенно позвонит мне и задаст вопрос:

– Вилка, ты случайно не знаешь, куда Кира задевала брюлики?

Господи, вот положение! Впрочем, не стоит падать духом, ежели Борис начнет поиски драгоценностей, я с абсолютно спокойным лицом сообщу ему:

– Кира обмолвилась, что боится держать столь дорогую вещь в квартире, она хотела отнести украшение в банковскую ячейку, вот название хранилища я не знаю.

Слегка успокоившись, я завела мотор, услышала звонкую трель телефона и схватила трубку.

– Алло, – тихо сказал Борис, – как у тебя дела?

– Ничего, а у вас?

– Кира до сих пор не пришла в себя.

– Знаешь, – затараторила я, пытаясь скрыть страх и беспокойство, – все идет нормально. Естественно, что женщина, оказавшаяся в таком состоянии…

– Лиза сказала, что в коме можно пролежать и пять, и десять, и пятнадцать лет, – перебил меня Борис.

– Вот видишь! Кирка будет жить!! – фальшиво восторженно воскликнула я и тут же осеклась. Что за глупость я несу! Чему тут радоваться?

– А потом, если человек очнулся, он напоминает младенца, – продолжал Борис, – не умеет ходить, самостоятельно есть. Его нужно учить всему заново, и на это уходят еще годы. Господи! За что мне это?

Я молчала, чувствуя, как в душе поднимается удивление. «За что мне это?» Похоже, Борис жалеет себя, а не несчастную Кирку, прикованную к аппаратам, поддерживающим ее жизнь.

– Сейчас к Кире приедет профессор, – говорил Боря, – я вызвал его специально из Новосибирска, какой-то суперспец именно по подобным состояниям, авось чего хорошее посоветует.

Мне стало стыдно, ну и дрянь лезет порой в голову Виоле Таракановой! Боря очень любит Киру, он просто растерян, напуган…

– Кстати, – неожиданно громко воскликнул Боря, – ты не знаешь, куда Кира засунула ожерелье?

– Бриллиантовое с изумрудом? – хриплым голосом спросила я.

– Да.

– Это я! Я!

– Что «я», «я»? – безмерно удивился Борис.

– Ну я ей посоветовала. Кирка пожаловалась, что боится оставлять столь дорогую вещь дома, – быстро озвучила я заранее приготовленный текст.

– Название банка помнишь? – деловито осведомился Борька, когда я виртуозно закончила врать.

– Нет.

– Она без тебя ходила?

– Да, конечно.

– Странно, и мне ничего не сказала.

– Ну ты же был в командировке, – вывернулась я.

– Ладно, – сказал Борис, – если вдруг что в голову придет про хранилище, сделай одолжение, звякни.

– Конечно, конечно, – заверила я и, вытирая бумажным платком лоб, бросила трубку на сиденье.

Хорошо, что ровно за секунду до звонка Бориса я по непонятной причине вдруг стала размышлять об ожерелье и сумела достойно ответить мужу Киры. Телефон ожил вновь.

– Слышь, Вилка, – радостно закричала Лиза, – Кирка в себя приходит!

– Только не это! – вырвалось у меня.

Лиза замолчала, потом возмущенно воскликнула:

– Ты офигела, да?

– Вишнякова, не пускай в палату Бориса! – заорала я. – Ожерелье…

Лиза спокойно выслушала меня.