Любимые забавы папы Карло

– Ничего никому поручить нельзя, – громко возмущался Костя, – простите, дорогие дамы. Я их после передачи уволю, всех поголовно. А теперь живо натягиваем мантии, прямо поверх своей одежды… Ника, чего стоишь? Облачай дорогих гостей. Вилка! Хорош клювом щелкать.

– И зачем нам это натягивать? – насторожилась Олеся.

Костя сложил вместе пальцы обеих рук и, сверкая ногтями, покрытыми бесцветным лаком, воскликнул:

– Вы разве никогда не видели «Проснись и пой»?

– Ну-у… – протянула Олеся.

– Я в это время, как правило, сплю, – честно призналась Ирина.

Костя закатил глаза.

– Тараканова! Ты уволена! Не объяснить людям суть!

Я, подыгрывая Косте, затряслась всем телом и заныла:

– Вау, я забыла!

– Дура, – топнул ногой Костя, – значит, так! В нашем эфире бывают обычные гости, простые посетители, элитные, VIP-персонажи и супер-пупер-вупер-великие. Вот последних мы всегда облачаем в мантии разных цветов, чтобы зрители поняли, кто перед ними. Ясно?

– Хорошая идея, – кивнула Олеся, – сразу понятно, кто есть кто.

– А цвет прикида имеет значение? – вдруг насторожилась Ирина. – Вот я в синем, а она в желтом. Кто из нас круче?

– Обе крутые, – хором заорали Люся с Никой, – круче только яйца красного дрозда!

– Давайте, любимые, – суетился Костя, – миллионы телезрителей ждут! Эй, звук повесьте!

Олеся и Ира исчезли за дверью.

– Костик! – взвыла Люся. – Ты чудо! Как только в голову такое пришло?

– Вот и нечего меня за глаза кретином звать, – отрезал Костя, – все, чао! Потом ля-ля-ля.

Резко повернувшись на каблуках, он исчез. Люся уставилась на Нику, потом обе повернулись ко мне.

– Может, зря мы его за придурка держим, – задумчиво протянула гримерша.

– Эфир пошел, – Люся ткнула пальцем в экран телика.

Я упала в кресло. Ну вот, можно перевести дух!

– Ваш любимый рецепт? – разносился по комнате красивый баритон Кости.

– Очень простой, – быстро засепетила Ирина, – кролик на троих. Значит, так! Берем три жирных, хорошо откормленных кролика…

Я втянула ноги на сиденье. Ясное дело, если Ирина собралась принимать несколько человек, то можете быть уверены, что каждый получит по тучному зверьку, нечего мелочиться и рубить одну тушку на кусочки.

– Для здоровья лучше рис с травой, – встряла Олеся, – не вареный. Слушайте…

Я закрыла глаза. Эфир тек своим чередом. Мясо в сливках, проросшие зерна пшеницы, торт из взбитой сметаны, пирожное из морковки… ля-ля-ля, рекламная пауза, ля-ля-ля, рагу из свинины, котлеты из сельдерея…

– У нас полно вопросов от телезрителей! – заорал Костя. – Говорите, вас, кажется, Аня зовут.

– Да, – зачастил бойкий голосок, – очень у вас замечательная передача, я прямо заслушалась! Восторг! Итак, мой вопрос. Скажите, если паркет положить на неподсохшую стяжку, его обязательно перекосит?

В эфире повисла непривычная, пугающая любого сотрудника телевидения тишина. Люся схватилась за голову.

– Замечательный вопрос, – взвизгнул Костя, – поясняю. Если печенье уложить в виде паркета на только что взбитые сливки, торт развалится?

– Ну естественно, – завела Ирина.

С воплем: «—……………!!!» – Люся вынеслась из гримерки.

– Что это было? – ошарашенно спросила я.

Ника согнулась от смеха:

– Вопрос.

– Ну и дуры встречаются, однако, – удивилась я, – передача про кулинарию, а она о стяжке спрашивает. Молодец Костя, лихо выкрутился.

– Наша птица Говорун сегодня в ударе, – простонала Ника, валясь на диван, – вопрос не тот дали! Вчера про стройку речь шла, вот ребятишки и перепутали!

– Так вопросы записаны заранее! – осенило меня.

– Угу, – кивнула Ника.

– Но ведь эфир прямой!

– Вот именно! Вдруг никто не позвонит? Или дурь понесут? – стала просвещать меня Ника. – Мы на всякий случай заготовочки имеем, не всегда, конечно, ими пользоваться приходится, но сегодня, похоже, этих двух дур только мы с тобой слушаем, никто не звонит.

Хлопнула дверь, Люся принеслась обратно и рухнула в кресло.

– Успокойся, – велела Ника, – не в первый раз! Никто ничего и не заметил!

Люся схватила со столика бутылку минералки, в два глотка осушила ее и с чувством воскликнула:

– Добрый боженька, сделай так, чтобы я дожила до отпуска, не попав в психушку. Господи, спаси меня от телевидения! Уж лучше в обезьяннике работать! Ну вечно у нас фигня и бардак! За что мне это! И ведь уже сама психопаткой стала. Прикинь, Вилка, пошла я пожрать в «Бутерброд наоборот», у меня-то времени на готовку нет. Захожу, а там! Менты стоят, посетителей переписывают. То ли драка случилась, то ли помер кто, их хавки отведав. Ну что нормальный человек сделает? Прочь убежит! А я нет! Вытащила удостоверение, к начальнику рвусь: «Здрассти, я с телевидения, никуда не уходите, сейчас камеру вызову, у нас новостей не хватает!» Нет, я точно долбанутая! Ну и дела…

– Погоди, – прервала я Люсю, – «Бутерброд наоборот»! Драка и милиция! Точно, ну как я не додумалась сама! Ведь девушка Ника, та, что любила Михаила Попова, сказала мне: двадцать третьего декабря, как раз накануне моего дня рождения, скандал случился. Бывшая жена его бузила!

– Какая Ника? – заморгала Люся. – Наша гримерша?