Любимые женщины клана Крестовских

А что теперь с Дедом делать? Ну, переспала с ним, эмоции над разумом верх взяли! А дальше что? И теперь, как честная девушка, она обязана на нем жениться! То есть – замуж выйти. А зачем ей это? Только из-за безбедного будущего. А любовник он никакой. Да и в его-то годы! Да, тело он держит в форме, но плоть не перехитришь! Конечно, ее красота и сексапильность мертвого оживят! Но для этого ей нужно постараться. А если нет желания? С Севкой они были на равных: молоды и жадно ненасытны. А Дед получил свое – и баиньки. А ты лежи с ним, грей старческий бочок. Что же ее к нему притянуло? Все-таки власть и деньги. Возможность получить невозможное. И… сделать больно Лизке. Это называется – «назло»! Сколько он проживет? Лет десять-пятнадцать? А то и год. С ней-то десять за год и пройдут. Если так в постели кувыркаться! Самое главное – подвигнуть его на штамп в паспорте. А там… Он же, в конце концов, ей не противен. И даже приятен иногда. А хорошо бы к морю! Вот так – завтра, нет, сегодня, покидать в чемоданчик купальник, шорты – и к морю. С ним.

Лариса схватила с тумбочки телефон.

– Ты сейчас свободен? Хорошо, я приеду. Не нужно машину, я на своей, – она отключилась.

План вызрел. Мгновенно, стройный в своей простоте. Главное, увести его ото всех и всего: от дел, от Лизки, от мерзкого и наглого Кучеренко. Только она и он. И горячий песок на частном пляжике. Игра в любовь, в страсть и верность. Игра по ее правилам. И полная победа под марш Мендельсона.

* * *

Лиза все никак не могла успокоиться. Кофе чашка за чашкой, ломоть яблочного пирога, с детства любимая сгущенка, изюм без косточек. А настроение все гаже и гаже. Принесло же Ларку не вовремя!

Еле сдерживаясь, чтобы не думать о падчерице, Лиза решилась на радикальный метод – позвонить отцу. Он должен помочь. Всегда помогал, почти не интересуясь, правильно она делает или нет. Ей нужно, он – пожалуйста. Иногда казалось, что попросись она в космос – организует.

Отец ее не воспитывал. На то была нянька. И бабушка. Последняя – теоретически. Лиза видела ее раз в неделю, в воскресенье или в субботу. И никак иначе. В тот день, когда у няньки был выходной. Бабушка брала Лизу к себе, гуляла с ней в Струковском парке, покупала пирожное безе и газировку. И всегда была загадочно недоступна. Сказки она не рассказывала, и Лиза подозревала, что и не знает она ни одной. Зато бабушка Вера могла часами рассказывать, каким был Лизин отец, когда был маленьким. Как ходил в школу, как подрался в первый раз и она его не ругала – зачем ругать, он же будущий мужчина! Как он не хотел заниматься музыкой, сломал скрипку, нарочно. Вот тогда она его наказала. И он принял это наказание стоически. Позже Лиза поняла, что такое безумная любовь матери к сыну. Бабушка не интересовалась жизнью внучки, Лиза для нее была просто ребенком ее сына. И поэтому она с ней иногда встречалась. Но Лиза любила бабушку Веру. Не просто любила, она скучала по ней, считала дни, когда пойдет в ее набитую книгами и старинной мебелью квартиру на Дворянской. Придет утром, к чаю со сгущенным молоком – вот откуда эта любовь! – и к яблочному пирогу. На обед у бабушки подают суп, так она и скажет: «На обед у нас сегодня подают суп», и ее соседка, по совместительству кухарка, подаст. В фарфоровой красивой супнице! Столовая ложка – резное серебро, чуть покоцанное с краю, как заеда! И хлеб, непременно в плетеной корзинке, покрытый крахмальной салфеткой. Будет сидеть вечером на тесном балкончике и слушать музыку, доносящуюся из парка, с танцплощадки. А бабушка Вера будет опять рассказывать про отца. Иногда Лиза оставалась ночевать не на одну ночь, а на две. Но бабушка непременно оговаривала с нянькой, что та заберет ее не позже полудня. Вторая ночь у бабушки – это был подарок. Как на Новый год. Которого ждешь, ждешь, долго-долго. Лиза к празднику всегда готовилась. Однажды связала кружевную салфетку. Крючком, из обыкновенных белых ниток десятого номера. Нянька помогла отбелить с синькой и накрахмалить. Она положила ее в красивый пакетик и принесла бабушке Вере. Впервые бабушка посмотрела на нее с интересом. И ласково, будто заметила наконец, что внучка ее любит. И Лиза расплакалась от счастья, уткнувшись лицом в ладони. Бабушка ее не утешала, она даже не прикоснулась к ней. Когда Лиза отняла ладошки от лица и посмотрела на бабушку, то испугалась: та была сердита. Лиза поняла это по строгому взгляду черных глаз и укоризненно поджатым губам. «Девушке не пристало так откровенно проявлять свои чувства, Лизабет! Учись держать себя в руках!» – выговорила она, осуждающе покачав головой. Лиза готова была провалиться в преисподнюю от стыда. Ей было тогда восемь лет.