Любимые женщины клана Крестовских

– Может, и ясновидящая. А прабабушка моя была колдуньей. Травницей. К ней все лечиться ходили. Я об этом недавно узнал, Ниловна рассказала.

– И мама лечит?

– Нет. Только нас с Михой. Я вот руку сломал в детстве, она ее вправила, и тут же все прошло.

– Это не перелом был, а вывих, наверное.

– Ну, вывих. Но вылечила же. Смотри, вон отец твой едет! Напылил-то!

Алена пошла навстречу отцу.

– Пап? Ты что так рано вернулся? С мамой поговорил?

– Поговорил. – Махотин поморщился.

– Догадываюсь, каким был разговорчик! Она нападала, а ты оправдывался!

– Да нет. У нее сейчас другие проблемы. Твоя сестра номер выкинула. С твоим дедом на море уехала! Вот Лиза и бесится.

– Как уехала? А почему он меня не взял? Я же ему родная внучка, а она так, не пойми кто! – Алена от обиды была готова расплакаться.

– У них, видишь ли, роман.

– Какой роман? У кого?

– У Ларки с твоим дедом. – Махотин усмехнулся. – Любовь у них!

– Ты шутишь. Так не бывает. Он же старик!

– Ну, значит, не такой уж и старик. Ладно, собирайся, пора нам домой.

– В город?

– Нет, в наш дом. В городе сейчас нам делать нечего.

Алена, ошеломленная новостями, молча подчинилась. Нет, мир взрослых – это сумасшедший мир. Там все сходят с ума. Массово. Вокруг нее точно здравомыслящих не осталось. Но дед! А Лариса! Отец, Елена, Вишняков. Кто на очереди? Любовь оптом и в розницу. Подходи, бери! Алене стало весело. Хорошо, что ей до старости еще далеко. Поживет пока без этой сумасшедшей любви. В добром уме и здравии.

Глава 29

Крестовский спал. Ларису поначалу раздражало то, что он после каждого полового акта засыпал часа на два-три. Засыпал он обычно, крепко прижав ее к себе и не давая и шелохнуться. Стоило ей попробовать устроиться поудобнее, как он тут же сжимал тиски своих рук. А Лариса спать не хотела. Она хотела продолжения или по крайней мере кофе с бутербродом, а лучше плотный ужин в ресторане. А приходилось лежать и делать вид, что спишь. Потом она стала заставлять себя засыпать вместе с ним. Не сразу, но все же забывалась чутким сном.

А сейчас у нее ничего не получалось. Она устала считать слоников, устала думать, Лариса хотела только одного – встать. Решительно сбросив с себя руку Крестовского, она замерла. Крестовский не проснулся. Выскользнув из кровати, Лариса накинула на голое тело шелковый халат и босиком направилась к бару. Шесть часов вечера, а выпить уже хочется. Сказать, что она пристрастилась к спиртному, – ничего не сказать. Она была умной, считала себя таковой с того возраста, как себя осознала, но в последнее время понять себя не могла. Она добилась, чего хотела. Крестовский на все и на всех наплевал, бросил дела и увез ее к морю. Завтра им уезжать, и она на сегодня наметила разговор, ради которого все затевалось. Она доказала ему свою верность: ни разу не ответила даже взглядом на призывы местных мачо. Она была только с ним, не отпуская его от себя. И сама никуда без него не ходила. Все это требовало от нее напряжения. И она сорвалась. Без спиртного она бы долго не продержалась. Пила она и утром, спасали мятные таблетки с резким запахом, которые она купила еще в аэропорту. Пробовала заменить коньяк на кофе, но ничего не получилось: литры напитка вызвали учащенное сердцебиение, и она испугалась. Впервые она не смогла управлять своими желаниями. Вот и сейчас рука сама потянулась к бутылке.

– Ларочка, девочка, что это ты задумала? – Крестовский подошел так тихо, что она не услышала.

– Вечер уже, а ты спишь и спишь! А я есть хочу. – Капризный голос, каким она говорила, был противен ей самой.

– Давай ужин в номер закажем, что-то не хочется никуда идти. А у меня для тебя есть сюрприз.

«Знаю я этот сюрприз! Жду его уже целую неделю. Наконец-то догадался! Долго же до тебя доходит, Крестовский!» Она изобразила радостную улыбку дурочки.

– Ой, как интересно! Что-то необычное, да? Ну, скажи, – томно протянула она.

– Тогда это не будет сюрпризом, девочка! Потерпи! – Его снисходительный тон бесил ее.

«Переигрывает девочка», – подумал Крестовский, любуясь гладкой ножкой, выскользнувшей из разреза халата будто бы нечаянно. Он уже давно все понял. Все, что хотела она, просчитывалось мгновенно. Тот первый раз был для нее порывом души. Это Крестовский почувствовал. И все. Больше ничего настоящего не было. С ее стороны. Но он ее любил. Признаться в этом даже себе было нелегко. Да еще Короткий с его нравоучениями! Раньше бы он его послушал, потому что у Вовки чутье звериное! Он фальшь за версту чует. Особенно у женского пола. Но Ларку он от себя не отпустит. Просто девочка еще сама не понимает, что для нее его любовь. Он ею заболел. Заболел, когда она еще была ребенком. Он ее вырастил. Неизвестно, какой бы она была, если бы он не подчеркивал ее женственность своими подарками и отношением. Он никогда к ней не относился как к внучке! И девочка, черт возьми, это чувствовала. Она выросла под него. Идеально ему подходящей. И, конечно, будет лишь с ним.