Любимые женщины Леонида Гайдая

Вспоминает Н. Варлей: «У меня была ситуация, когда отказали тормоза, – когда я еду в машине и троица преграждает мне дорогу. Я должна была резко затормозить машину у определенной линии перед кинокамерой. Репетируем – все получается. Начинаем снимать – в последний момент тормоза отказывают, и я чудом не сбила оператора, не грохнулась сама…»

17 июля (Лучистое) – троица бежит за Ниной в лесу; Нина забегает в пещеру; из пещеры с ревом выходит медведь (мишка, конечно же, дрессированный, с ним рядом на съемках всегда присутствовал его дрессировщик Звонарев).

19 июля (Лучистое) – Балбес и Нина, обнявшись, переводят дух после встречи с медведем; Нина отступает от Балбеса; Трус шарахается от накидки Нины, лежащей на земле (этот гэг тоже на счету Вицина); Нину ловят в машине.

29 июля (Никитский сад) – троица и связанная Нина едут в автомобиле по лесу, петляя между деревьев.

30 июля (Лучистое) – Нина и Шурик развешивают мокрое белье.

1 августа (Лучистое) – Нина напевает «Песню о медведях», Шурик просит ее спеть; Нина поет; Шурик кидает орех вверх; Шурик оставляет Нину.

2 августа (Лучистое) – бежит Нина; Нина забирается на камень, танцует; Балбес кидает орех вниз; Нина и Шурик уходят; Балбес сваливается с дерева на своих подельников.

3 августа группа из Лучистого переместилась в Алушту. В тот день снимали эпизоды: фасад гостиницы «Юность»; идут Шурик и Нина.

5 августа был отснят эпизод с участием Донары Мкртчян: в дом Джабраила приводят баранов. На этом ее съемки в фильме завершились.

9 августа (Ай-Петри) – машина застывает на краю пропасти; Шурик вынимает Нину из машины; Нина дает Шурику пощечину, ругает его, а тот закрывает ей рот поцелуем (троица снимается в неполном составе – вместо Моргунова, которого Гайдай выгнал со съемок и отправил в Москву, в машине дублер, которого снимают со спины).

10 августа (Ай-Петри) – Шурик развязывает Нину.

12 августа в Алуште на съемочной площадке появилась третья актриса, участвовавшая в фильме, – жена режиссера Нина Гребешкова, которая играла роль врача психиатрической клиники. Напомним, что это ее вторая роль в фильмах ее супруга (первым был «Трижды воскресший»). Причем незадолго до съемок «Кавказской пленницы» актрисе было предложено сыграть главную роль в одном фильме, но она отказалась в пользу фильма своего мужа, хотя роль у нее там была маленькая. Но учитывая, что именно «Кавказской пленнице» суждено будет стать классикой советского кинематографа, можно смело сказать, что Гребешкова сделала правильный выбор. По словам актрисы:

«Мне хотелось поработать с Леней, побыть вместе с ним и его группой. Хотя я не рассчитывала ни на какие привилегии – их у меня не бывало. Быть женой режиссера для меня значило то же, что для жены художника значит быть женой художника, а для жены сталевара – соответственно женой сталевара. Думаю, что никого не нужно сейчас убеждать в том, что у меня не было ролей «по блату» – гайдаевский репертуар видели все.

Роль в «Кавказской пленнице» у меня была совсем скромная – сыграть женщину-врача психиатрической больницы, у которой всего несколько реплик. Я несколько лет уже не снималась у Лени. Но знала, когда съемки начались: преимуществ у меня нет не только в выборе ролей, но и непосредственно на съемочной площадке. Я была к этому готова. Для меня было естественно не заставлять себя ждать, работать столько, сколько нужно, подчиняться указаниям режиссера – корректным, но настойчивым.

Гайдай не любил фамильярности, тыканья, почти всех звал по имени-отчеству (кроме самых-самых близких людей, а их были единицы). Мне или обо мне он говорил так же:

– Так, теперь Нину Павловну в кадр!

А я стала отвечать в тон ему:

– Да, Леонид Иович. Нет, Леонид Иович…

Но тут мне пришлось удивиться. Моя взаимность «взъерошила» мужа: отсняв сцену, он отозвал меня в сторону и возмущенно зашикал:

– Как это – Леонид Иович? Почему – Леонид Иович?

Я недоумевала, на что он обиделся: я же действую по его собственному примеру. Обращаюсь по имени-отчеству без всякой задней мысли, даже наоборот: хочу показать, что согласна с манерой, им самим установленной.

Потом я поняла: Гайдай-муж считал, что лично он может и должен на съемочной площадке быть режиссером и только. Ему положено забыть, что я его жена. А вот я всегда должна помнить, что он мой муж и что мое «официальное» обращение к нему звучит для него обидно и подозрительно…»