Любимый ястреб дома Аббаса

Тут я поднял ладонь, призывая его к молчанию, и нахмурился. Что-то действительно было сильно не так: вот Заргису, не имевшая даже опыта работы на наш торговый дом со всеми ее особенностями, приезжает в Мерв… Что сказал брат? Что она отправилась сюда сразу после начала бунта. Значит, по времени получается, что она приехала — и сразу оказалась среди тех самых бихафриди, кто бы они ни были? Может, и так, если брат ее направил именно туда. Если он с ними давно работал. И откуда же ему было знать, что этих людей тут же начнут вырезать подчистую? Вот так и начались его неприятности, а вовсе не с «исчезновения» Заргису.

А она… у нее и выхода другого не было, как попасть в лапы тех, кто решил подобрать себе остатки этих самых бихафриди, понял я. И тут неопытной женщине, брошенной в пламя войны, просто повезло: могли бы без разговора убить.

А других разгадок просто быть не могло.

Значит, кстати, та информация от нее, которой брат так восхищался, с самого начала была, видимо, не столь хороша, как ему казалось. И нечего удивляться, что вскоре после этого…

— А вскоре после этого, — разжал я губы, — уже не только в Мерве, а и в Самарканде с нашим торговым домом начали происходить неприятности. Юкук, когда появились эти убийцы?

— Менее года назад, — раздался его голос.

— Итак, прошло несколько месяцев после ее появления на грустных холмах у Сафизанджа. И она, как и этот, носатый и другие, перешла к новым хозяевам. Благодаря которым сначала появились убийцы здесь, а потом начались неприятности и у нас, пославших ее в Мерв, — заключил я.

— По времени так и есть, — мягко возразил мне Юкук, — но как все это связано, и связано ли вообще, мы точно не знаем. Хотя — на взгляд, все логично. Так: что вы узнали от проповедника? С одной стороны, многое. Что есть такое учение, согласно которому некий Махди уже здесь, среди нас. А пока он не открылся, избранным дается шанс победить смерть, кого-то убив и сложив при этом голову. Но это не главное. Я все о том же: учений много — чуть не на каждой улице свои пророки. Но не у всех пророков есть деньги. А тут ими очень сильно пахнет. Вербовщики. Проповедник, у которого неплохой дом. И ведь еще есть тот самый сад. А любой сад тоже стоит денег. И, как я уже сказал, никто эту компанию особо не трогает. Так вот, у нас все та же проблема. Кому это надо?

— Список убитых, — с тоской сказал я, заранее зная, что из этого ничего не выйдет. — Двое судей Абу Муслима, потом один из его военачальников — на моих глазах. Но ранее — Наср ибн Сейяр, халифский наместник всего Хорасана и Согда впридачу, и три человека из числа приближенных этого наместника — у нас, в Самарканде и в Бухаре. И два неудачных покушения на согдийцев из рода Маниахов — то есть на нас. Которые стоят на стороне бунта. То есть убивают то тех, то этих.

— Вот тут интересный вопрос, — мягко заметил Юкук. — Не всех убивают в толпе. Кого-то — тайно. Насра, вас… Надо об этом подумать…

— Юкук, это неважно. Важно другое. Ты спрашивал — кому все это надо. Брат говорит — работает какая-то третья сила. Не халиф, не бунтовщики.

— Но мы уже точно видим, что этой третьей силе помогает один из людей самого Абу Муслима, — мягко подсказал Юкук. — Получается, заговор внутри заговора? Абу Муслим кому-то здорово надоел — из числа его же соратников? Из иранских принцев? И этим же людям надоел халиф? Но тут мы ничего не знаем. Кроме одного. Приближаться к вашей женщине надо очень осторожно. А то — я уже сказал, что может произойти с нашими головами.

— Абу Муслим заставил Хашима пообещать, что ее отдадут мне, — начал было я и замолчал, поняв, что это ничего не стоит — как и многие обещания в этом мире.

Иранским принцам надоел Абу Муслим, повторил я, и в моей памяти всплыло безмятежное лицо старого Бармака в венчике чистых снежных волос. А ведь это даже не принц, это — повыше… И поумнее.

Мне стало не по себе.

— Юкук, — сказал я. — Так, выкладывай все, что известно об Абу Муслиме. И Хашиме.

— Ну, — пожал он плечами, — это такие два дружка. Молоды и беспощадны. Абу Муслим… родом то ли из Исфахана, то ли из деревни Сакад, возле Куфы. Бывший раб, и в армиях его множество рабов, бывших и не очень. Сначала он сообщил им, что восставать можно, потому что они угнетены. Потом оказалось, что этак недолго и поссориться с обожающими его принцами Ирана. Если все угнетенные восстанут… Так что рабы Абу Муслима, может, сегодня и свободны, но живут в здоровенном лагере в поселке Шаввал, недалеко от дороги на Рей. Неплохо охраняемом. Так, что еще. В какого пророка верит полководец? Тут никаких странностей. Боевой клич — «О, Мухаммед! О, получивший помощь Бога!» И что-то насчет того, что власть должна перейти от узурпаторов к семье пророка. Все обычно, в общем. Что еще? Убивает людей не тысячами. А больше. Причем своих, поскольку людей Насра ибн Сейяра тут уже не осталось. Знаете, сколько он уже уничтожил бывших соратников? Говорят, тысяч тридцать. Проверить не могу.