Любимый ястреб дома Аббаса

Далекий кашель затих, а ут зазвучал увереннее.

– И это не весь твой выбор, – продолжил я. – Еще есть дом Маниаха. И в Самарканде для тебя найдется дело. Один человек, которого ты знаешь, тебя рекомендует там самым серьезным образом. Более того – это человек тебе, здесь и сейчас, очень и очень советует именно так и сделать. В Самарканде никто не поставит тебе в вину, что ты был не последним человеком в бариде. Наоборот.

Юкук с совершенно неподвижным лицом уставил на меня свои серые глаза. С ним что-то явно происходило. И я понял, что он пытается заставить себя сделать то, для чего он по своей природе не был приспособлен.

Он хотел – кажется, впервые, – попросить меня о чем-то. Попросить для себя.

– Да, скажи это, – негромко подсказал я.

– Я более двадцати лет на войне, – с усилием просипел, наконец, он. – И, говоря с вами, я часто думал: вот этот человек, если уцелеет, может уехать туда, где… Где… А я это место не увижу никогда. А жаль.

Какое место? – подтолкнул его я.

Великая империя, господин, – вздохнул он наконец. – Каналы и реки. Дворцы среди садов Чанъани. Шелк. Зачем мне быть генералом еще одной армии? Лучше я простым конюхом увижу хоть раз волшебную страну…

Тут в моих ушах зазвучал нежный вздох струн множества циней императорского оркестра, и я замолчал надолго, улегшись на подушки. А потом снова повернулся влево:

Простым конюхом? Скажи, Юкук, а мог бы ты выучить пару сотен фраз на языке народа хань?

Не пару сотен, а побольше, – мгновенно отозвался он. – Я знаю семь языков. Когда был юношей, учил их вообще без труда. Потому и попал в барид – туда берут… брали людей с особыми способностями.

Семь языков? Тут я понял, что моя маленькая идея возникла не напрасно. И начал ее излагать:

– Сейчас я поеду домой. С провожатыми, конечно, – и тут ты мне бы пригодился. Ехать надо через Мерв, так что придется быть осторожным. А далее… Да, в конце концов я вернусь в Чанъань. Но не сразу. Потому что сейчас, когда моя работа закончена, я снова поеду в Мерв. У меня там осталось дело. Мое, личное, дело. Я буду тратить на него свои деньги. И мне потребуются помощники. Вот тебе мое предложение, Юкук. Ты помогаешь мне найти ее. И вернуть в Самарканд, так, как мы уже говорили. Все сначала, Юкук.

А потом ты едешь, со мной или без меня, в Чанъань, в наш торговый дом в имперской столице. И не простым конюхом. И не бедным человеком. Потому что ты, хотя и уедешь в империю, до того получишь домик в Самарканде. На склоне холма. Сотни огоньков будут загораться перед твоим окном по вечерам, на противоположном склоне, и качаться в черной воде канала далеко внизу. Это не хуже Чанъани. Соглашайся, Юкук.

– Эта женщина… – совсем тихо сказал он, как в тот, первый раз в Мерве.

– Ты не успел узнать, что я вообще-то очень упорный человек? Я могу временно отступить – но ничего не забываю. Я вернусь, я найду ее, – негромко подтвердил я.

Юкук долго смотрел на меня, и в глазах его, как мне показалось, была грусть. А потом он медленно кивнул.

ГЛАВА 20 Богом данный

– Вот и наш любимый Ястреб дома Аббаса, а я только начал размышлять – с кем бы мне пообедать? – такими словами встретил меня свежий и розовощекий Бармак среди гудящего от десятков людей бывшего дворца эмира Куфы. – Помните, как вы ели в ту нашу первую встречу в Мерве – сдержанно, с достоинством, изящно, но – в исключительных количествах. Просто радостно было смотреть. Я предлагаю вот что: поскольку сейчас весна, то – суп из молоденькой, знаете ли, козлятины, зеленый такой от свежей травки. И я помню, вы как-то упомянули там, на Загросе, засахаренные фрукты из Дамаска – так я все время держу для вас небольшой запас, самых-самых разных. Айва, палестинские яблочки, финики из Джерида и даже засахаренная смородина. Все в отдельных корзиночках из папируса. Вам это сейчас надо есть, есть, есть. И не придется никуда идти, все принесут сюда. А если будете сопротивляться, то я отправлю вас обедать к одному нашему общему знакомому – он только что уселся за еду, и вы об этом пожалеете. Это невкусно. Он даже сладкого не любит. Кстати, у нас тут был с ним разговорчик – он считал, что название вашего города, Са-Мар-канд, означает «сладкий плод». А я его расстроил, заявив, что на древнем языке индских народов смысл совсем, совсем другой: «место битвы». Давно забытой…

– Боже мой, Бармак, – мучительно сморщился я, – да когда же это кончится, как бы сделать, чтобы больше никаких ваших проклятых битв, а только одни сладкие плоды?