Любимый ястреб дома Аббаса

– Так вот, – продолжал я, – отец поощрял нашу дружбу с этой девочкой из довольно бедной семьи беженцев из несчастного Ирана, в том числе и потому, что она – как и ее мать – были… идеально воспитаны. Древняя, древняя кровь, не хуже, а то и лучше нашей. И отец хотел, чтобы мы с братом у нее кое-чему учились Воспитание, Юкук, это не просто умение не орать и не размахивать костью с соусом за столом. Это умение быть безупречным человеком даже тогда, когда тебе трудно. Особенно тогда. И эта женщина – ее настоящее имя Заргису (тут Юкук кивнул, как бы говоря, что усваивает полезную для его задачи информацию) – не только говорила нужные слова в нужное время. Это многие умеют. Она… мы всегда знали, что от нее можно и нужно ждать безупречного поведения. Всегда и во всем. Да мы и не замечали этого… И вот сейчас мы слышим о ней вещи совершенно немыслимые. Впечатление такое, что с ней случилось что-то страшное – и человек, который был лучшим из тех, кто на нас работал, вдруг мгновенно превратился в какого-то демона и обратил свою ярость в том числе и против нас. А рассказы о том, что она делает с мужчинами… Это загадка, Юкук. И хотя бы только поэтому с ней нужно сначала поговорить.

– Она работала на нас? Эта женщина? – мгновенно и изумленно среагировал Юкук.

– А вы об этом не знали? – так же удивился я.

Тут Юкук постарался – неудачно – скрыть слегка покровительственную улыбку. И еще постарался объяснить мне, похоже, очевидные для человека его профессии вещи:

– В этой работе лучше не знать вообще ничего друг о друге. Я вижу, что вы надеялись, что я многое расскажу вам обо всем, что здесь было, и поиск будет легче. Но, увы, я занимался только тем, что происходило к западу от Мерва.

– Халиф Марван, – догадался я. – Его армии. Его намерения.

– Да… Именно так. Много ездил на запад… И к сожалению – или к счастью – я никогда не виделся с этой женщиной. Только слышал кое-что. Я работал совершенно отдельно от большинства других. Возможно, что и она тоже. Но допускаю, что как раз она-то знала многое и многих. Потому что операции дома Маниахов в Хорасане были разгромлены или парализованы как-то уж очень сразу и все.

Тут мне в голову пришла одна очень простая мысль:

– Юкук, а что, кроме вас, тут никого не осталось?

Осталось, – отозвался он после паузы. – Лекарь. Но он – лекарь. У него в больнице были еще люди. Кстати, он и понятия не имел, что те тоже работают на нас. И еще другие. Но они убиты. По одному. Что было в винном доме, вы видели сами. Я потом узнал подробности… Вы все-таки хотите восстановить если не все, то хоть что-то из операций вашего дома?

Нет, – ответил я после долгой паузы. И, собравшись с силами, закончил: – Потому что я не умею этого делать. Я должен найти эту женщину. Все остальное, как я уже сказал, будут делать другие.

– Что ж, так даже легче, – кивнул он. – Итак, найти ее… и поговорить. Это возможно, имея веревки покрепче. А… потом?

– Не знаю, – снова ответил я. А затем, поняв его вопрос, после долгого молчания сказал очень ясно и раздельно: – Юкук, без моего приказа с ней делать ничего нельзя.

Вот это был очень важный момент. Потому что до него шла беседа двух свободных людей, между которыми были только что закончены старые расчеты. А после таких слов, как «мой приказ», – а ими нельзя просто так бросаться ни в какой ситуации вообще, – все должно было стать окончательно ясно.

Юкук молчал довольно долго, потом медленно наклонил голову. И я постарался перевести дыхание как можно менее заметно.

– Хорошо, – сказал, наконец, он. – Приказов в такой ситуации может быть три. Один… – И он выразительно резанул рукой по воздуху. – Это просто. Второй… наоборот, поговорить и отпустить.

– Да, – быстро сказал я. – Это тоже возможно.

Но очень опасно, – хрипло прошептал он. – Совсем опасно… И третий – что, и такой есть?

Не знаю, – почти с отчаянием сказал я в очередной раз. – Да, возможен и третий вариант. Даже два третьих варианта. Один – что она поедет с нами. Домой. Пока я не знаю, что с ней произошло, этого исключать нельзя. И еще – она может поехать с нами… сама того не желая.

Это еще не самое опасное, – еле слышно сказал он. – Шесть дней пути в мешке… Что ж… другие такое делали.

И он задумался. И задал затем вопрос, о котором – к моему полному изумлению – я почти полностью забыл:

– Да, но все-таки есть и убийцы. Что вы хотите сделать с ними?

Вот тут я еле удержал себя от судорожного смеха. Проблема была ведь скорее в том, что они будут делать дальше со мной. Ведь если это слово, «паиридезо», хоть что-то значило, то убийцы и Заргису каким-то образом связаны.

Юкук выпрямился, ожидая нового разговора – теперь уже об убийцах. Но я вдруг понял, что у меня пересохло в горле, что я хочу встать и походить туда-сюда, что голова звенит и кружится от напряжения, – в общем, я не брат, чтобы так долго выдерживать разговоры на эти непривычные для меня темы.

– Что делать… Для этого нужно узнать об этом всем побольше. Например, сколько их. («Их много», вспомнил я слова Бармака.) Но мы все-таки ищем не убийц, Юкук. Мы ищем женщину.