Любимый мой

— Ты написал это вчера, когда заперся в кабинете, верно? — воскликнула Шейн, закончив читать.

— Да, — улыбнулся Чэз. — В этой шкатулке лежат все письма, которые я писал тебе в годы нашей разлуки, но так и не решился отправить. И еще кое-что… — многозначительно добавил он.

Шейн дрожащими руками перебрала письма в шкатулке и извлекла два золотых билета на следующий Бал Годовщины.

— О, Чэз! — выдохнула она, не в силах больше сдерживать слезы.

— Нам придется долго ждать, но все-таки… Шейн прижалась к его груди. Они помолчали.

— Скажи, — спустя какое-то время поинтересовалась она, — почему ты так долго не решался признаться мне в любви?

— Я любил тебя, Шейн, но мне мешала злость. Я злился на Рейфа за то, что он разлучил нас тогда. Я злился на тебя за то, что ты не вернулась ко мне. Но на себя я злился еще сильнее за то, что сдался и не нашел тебя.

— Понимаю…

— Я всегда буду любить тебя, дорогая… Шейн не дала ему закончить, страстно и искренне поцеловав его.

— А теперь мой подарок…

Чэз торопливо разорвал яркую обертку и нашел в маленькой коробочке детский чепчик. Сердце бешено забилось.

— Ты беременна? — догадался он. — На самом деле?

— На самом деле, — улыбнулась она.

— Это… самый лучший подарок на свете! Интересно…

— Что?

— Нет, это слишком глупо…

— Чэз!

— Интересно, — усмехнулся он, — уж не Моджо ли был твоим консультантом?

— Я беременна. Это абсолютно точно.

— Как ты думаешь, он сумеет «разглядеть» нашего следующего ребенка?

— Следующего?

— Я хочу еще детей от тебя, дорогая…

— Поживем — увидим, — улыбнулась Шейн.

ЭПИЛОГ

Шейн стояла около рождественской елки и с улыбкой смотрела на мужа, который увлеченно щекотал Сариту, а та заливалась звонким искренним смехом. Ей уже исполнилось восемь лет, и она была заботливой старшей сестрой для Кейтлин и для недавно родившихся девочек-близняшек, которых Моджо «распознал» еще до того, как это сделали врачи.

Все пять лет супружеской жизни с Чэзом Шейн была безмятежно счастлива. Дочки, донья Изабелла, Моджо, Джимбо, Пенни — они тоже окружали ее теплом и трогательной заботой. Она жила в атмосфере любви и понимания.

Чего же ей еще желать в новом году? Подмигнув озорникам, Шейн направилась в кабинет Чэза, села за стол. Ей хотелось написать что-нибудь приятное мужу. Каждое Рождество они посылали друг другу любовные записки, и она была уверена, что так будет всегда. Кто-то осторожно потянул ее за рукав. Шейн обернулась: это была Кейтлин. Она посадила дочку на колени и начала писать: Любимый мой…