Любимый ребёнок нации

Ещё Сережа был «из породы ньюфаундлендов». Если кому-то требовалось его участие, то дважды на этот счет обмолвливаться было излишне. Я это знаю по себе. Мы должны были с сестрой лететь в Калифорнию, но совсем некстати я загремел в больницу № 50 на свидание со скальпелем. Аудиенция затянулась, больничная палата не отпускала. Как же меня поддерживал Серега! Через весь город изо дня в день — приедет, скрасит мои страдания. А если у кого в семейной жизни неурядицы: «Шаганов, поехали. Мирить будем Пьянковых. Понимаю, что тебе не хочется. Давай, собирайся, ехать-то надо».

А скольким он помог, не афишируя свою добродетель, в ситуации «тихой мужской болезни» — запоев.

— Помогай, Саша, и тебе помогут когда-нибудь.

Где-то у Достоевского вычитал про подобное проявление эгоизма и потом воодушевлено рассказывал об этом в подтверждение своих слов.

Из его пророчеств тоже ой как многое сбылось. Глядя, как я «зажигаю» на его кухне, говорит: «Да, Саша, сейчас тебе конечно, рановато, но придет время — крепко задумаешься над темой „поэт Шаганов и алкоголь“. Будь аккуратнее с тем, что ты любишь. Я заметил — у меня башка раскалывается так, как будто вчера с тобой бражничал». После этих слов я старался не позволять себе подобное. Серёжу надо было беречь.

Была у нас одна совместная песня и в исполнении, и в авторстве — «Пьяница», в свое время лихо звучащая по радиоканалам.

Злится на меня жена и родные злятся,
Соберутся и ругают, почем зря.
Полюбил с недавних пор я опохмеляться.
Пьяница я, проще говоря.

И припев — «Пьяница, я горький пьяница…»

Людям нравилось, люди звонили в прямой эфир и просили прокрутить пленочку. Сергей ходил довольный.

— Сразу видно, что авторы знают предмет не понаслышке.

А когда я ему только-только читал эти стишата по телефону, то:

— Я тебя очень прошу, никому из твоих композиторов не отдавай. Мелодию на этот текст должен сделать я. Серёжа Парамонов. «Парамидонтыч», как звали его однокашники по музучилищу им. Ипполитова-Степанова («Иполлитрова-Стаканова»). Большего энтузиаста в понимании «любить жизнь» надо было крепко поискать. И Серёжа для меня, кроме того, что был близким другом, остаётся ещё и неким харизматическим символом всего, что именуется «семидесятые годы», «восьмидесятые годы». Через него очень легко представить ту Москву, ту молодёжь. И время с его аккордами «ВИАшных» песен и тенистыми скверами, с его брюками «клёш» и первым портвейном студенческих компаний. Он один из «ребят с нашего двора». В этой песне «Любэ» есть и живёт Серёжа Парамонов. И он по-прежнему с нами.

В моей книге стихов есть посвящение Жене Белоусову и Сереже. Мы прощались с ними в разницу меньше года…