Любимый с твоими глазами (СИ)

Продолжал врать себе, что «Это не измена». Я ведь тебя не люблю. Не люблю! Помню, как судорожно открещивался, как отталкивал, обижал, ненавидел тебя просто потому, что не хотел признавать: люблю. Не могу перестать смотреть. Хочу касаться. Хочу слушать. Ты ведь такая интересная… но нет! Ты — кукла! Так проще было думать, Алис, потому что я безумно боялся остановиться и вспомнить, что ты живой человек и душа твоя огромна, как целая Вселенная. С помощью Алены я хотел быть лучше, хотел обо всем забыть и притвориться, что не опустился на самое дно, но я был там.

В ту ночь, когда ты все узнала, я тоже узнал — на дне мокро и мерзко от своего собственного отражения.

Я ненавидел тебя, но, по правде говоря, я себя ненавидел. Наказывал. Снова и снова. Ты ведь не знала, а когда узнала, все равно не могла — я мог. В нашу последнюю ночь много лет назад, я снова был полностью твоим. Не хотел. Я не планировал заниматься с тобой любовью, но просто не смог устоять — все ведь было так правильно. Алкоголь иногда раскрепощает то, что ты с таким трудом запираешь, и то вино раскрыла все мои сундуки — я отдавался тебе без остатка, как никому другому и никогда, а утром так не хотел, чтобы ты просыпалась. Все будет разрушено, мое притворство тоже…

А оно дало течь. Когда я уходил, было дико больно и сложно собирать свои вещи. Я медлил, тянул время, надеялся, что ты придешь — и ты пришла. Помню, как сердце замерло, когда ты открыла дверь, и я так надеялся, что ты зайдешь и снова попросишь меня остаться, но ты прошла мимо… Нет, я не виню тебя. Как по мне, лучше бы ты прошла мимо меня с самого начала — я тебя совершенно не заслуживал, да и сейчас не заслуживаю. Никогда не буду.

Но я хотел остаться. Где-то в глубине своей души, я мечтал, что ты посмотришь на меня, и я придумаю кучу оправданий, но останусь.

Не знаю, чем я думал… наверно, ничем. И ты знаешь, когда я написал все это, понял — просить тебя вернуться в прошлое было большой ошибкой. Я не хочу этого. Ты достойна гораздо большего. Сомневаюсь, что после всего, что я вытащил на свет, у меня будет возможность дать тебе это большее, но я тебе клянусь. Я отдам это письмо, как бы сложно не было.

Я люблю тебя, Алис. Прости меня за то, что я такой трус — вот за это я действительно могу попросить у тебя прощения…»

Глядя на исписанные с двух сторон листы, я прикрываю глаза. Соблазн выбросить, сжечь все это так велик, но, к сожалению, я не Гоголь. Лишь Олег Елагин — идиот и кретин, который даже после всего на что-то еще рассчитывает…

Алиса; вечер