Любимый с твоими глазами (СИ)

- Я. Ну и? Что ты задумал по итогу?

Молчит снова, губу только дует. И кулаки сжимает. Черт…я ведь вижу, что он меня чуть ли не убить готов. Что он знает, интересно? Что думает? И как мне его, твою мать, успокоить? Ничего другого в голову не приходит, как сделать шаг навстречу и тихо сказать:

- Ты можешь делать, что угодно. Кидайся, подкладывай жаб, сыпь пшено — мне плевать. Я никуда не уйду.

- Один раз ушел. Почему? Она просила не спрашивать, пока мне не стукнет четырнадцать, но я знаю, что ты ее обидел! Зачем?!

- Я никогда не хотел ее обижать, так получилось.

- Само что ли?!

- Нет.

- А как тогда?!

- Я принял неправильное решение.

- То есть вина твоя?!

- Полностью.

- Хорошо, что признаешь. И? Ты снова пришел, чтобы ее обидеть?

- Нет.

- Обещай.

- Клянусь.

- Зачем тогда?

- Хочу тебя узнать.

- Почему?

- Потому что ты мой сын.

Давид теряется. Видно, что таких слов ему никогда не говорили, и они, пусть он все знает, застают его врасплох. Он сейчас очень на Алису похож, так сильно, что у меня сердце сжимается. Я откидываю прочь все сомнения и подхожу совсем близко, присаживаюсь перед ним на корточки и аккуратно сжимаю ручки, прошу.

- Давид, я…я не очень умею все это говорить, такие дела больше по части Алисы, но…Если бы ты знал, как я счастлив, что ты есть…

- Правда? - тихо спрашивает, я пару раз киваю.

- Конечно.

- Почему тогда пришел только сейчас?

- Твоя мама думала, что я недостоин быть твоим отцом.

- Она виновата?

- Она никогда и ни в чем не была виновата. В этом тоже только моя ответственность. Я ее подвел.

- Почему?

- Потому что она лучшая, а я нет. Мне до нее никогда не добраться, но я хочу...хочу попытаться, если ты позволишь.

- А если я откажусь? Уйдешь?

- Нет.

- Что тогда?

- Буду просить снова.

- Даже если пакостить буду?

- Я же сказал. Делай, что угодно, но обещай не ненавидеть меня сразу, ладно? Дай мне шанс — это все, что я прошу.

Поднимает на меня мои глаза, хмурится. Решает. Я вижу, что он этим сейчас занимается, поэтому жду — давить нельзя, по себе знаю. Если заставлять, в обратку уйдет, а мне это не нужно. Я правда хочу, чтобы он сам решил, да и знаете? Чувствую, ему это просто необходимо. Чтобы с ним считались.

- Ты большой… - разглядывает меня, я улыбаюсь.

- Это уже не «козел».

- Пока не решил. Я таким же стану, когда вырасту?

- Нет.

- Нет?

- Ты лучше меня будешь. С такой-то мамой…

- Она у меня лучшая.

- Я знаю.

- Не обижай ее, - просить тихо-тихо, - Если обидишь, больше с тобой не заговорю никогда.

- Я не собираюсь этого делать.

- Хорошо…

- Это значит, что ты не против?

- Я пока не решил, но пахнет вкусно.

- И на зуб тоже вкусно. Только маме надо рассказать.

- Она ругаться будет…

- Если что — вали на меня.

- Так нельзя делать. Каждый должен отвечать за свои поступки сам.

- Ты прав. Тогда позволишь мне самому разобраться?

- Она говорит, что ты неплохой.

- Это уже тебе решать, согласен?

- Так мне нравится.

- Значит позволишь?

- Посмотрим.

- И это уже не "нет". Тогда пошли? - снова усмехаюсь, встаю и, придерживая за спинку, вывожу из-за машины.

Шок-контент, но, кажется, только что я пережил первый разговор «сына с отцом», и даже прошел его почти без потерь. По крайней мере пока. Но это что еще…на поляне у меня случается еще один удар, когда я вдруг застываю, стоит поднять глаза.

Вода в озере блестит, как сотня драгоценных камней, но самый яркий — Алиса. Волосы перекинуты на одно плечо, подол зелёного платья зажимает в руках, а сама стоит в блеске сверкающих капель, как в софитах — улыбается. Такая красивая…

- Не смотри на нее так, - слышу Давида, а когда обращаюсь на него — он еще серьезней, чем только что был, - Если не можешь стать лучшим, не смотри.

Алиса

Они оба стоят передо мной, как две раскладки одного человека с разницей в пару десятков лет. Самое забавное — оба смотрят в пол. Виновато так. А я…я не слышу ничего вокруг — в ушах шумит.

- Что? - глухо переспрашиваю, проглатывая сухую таблетку, - Что ты сказал?

Давид в этот момент срывается с места и бросается мне в ноги, орет дурниной:

- Мамуля, мамуленька, прости! Прости пожалуйста!

Олег делает шаг. Он берет сына за плечо и заводит за свою сильную фигуру, подбирается и смотрит мне в глаза, кивает.

- Алис, прости. Так вышло.

А я все еще не понимаю. Хлопаю глазами глупо, аж подол из рук выпадает и окунается в воду, так что через миг мерзко облепляет ноги. Я на все это дело смотрю и печально вздыхаю, а потом…Ох боже. Совсем уже?! Олег резко подхватывает меня на руки и выносит из озера, как бы плюсуя к общему шоку еще пару десятков единиц.

- Ты спятил!? Пусти!

- Принцессы часто лишаются чувств, знала? Я вот да.

- Сейчас ты лишишься кое чего более интересного! Немедленно отпусти!

- Ого… - выдыхает Давид, - Ты такой сильный, папа!

О нет! Мне это слово так слух режет, что я невольно снова застываю и позволяю опустить меня на покрывало. Вообще не знаю, что чувствую и что делать — мне дико страшно, это единственное, что я отчетливо осознаю.

А Олег будто читает. Он вдруг смотрит на Давида и мягко ему говорит:

- Принеси, пожалуйста, из машины мамину сумочку, ладно?