Любимый ученик Мехмед (СИ)

Андреасу также представлялось, как сбоку от принца, на почётном месте сидит мулла Гюрани, очень довольный. «Ну, и пусть сидит, — думал грек. — Если он провёл церемонию, то заслужил это». Такой же почёт, конечно, оказали главному дворцовому распорядителю, усадив с другого боку от виновника торжества, а оставшиеся за столом места распределились между учителями-мусульманами и дворцовыми слугами, занимающими значительные должности.

Иногда музыка смолкала, и это означало, что в эти минуты кто-то из гостей поздравляет новобрачного, желает счастья, здоровья, а возможно даже добавляет: «Да пошлёт тебе Аллах достойное потомство!»

В одну из таких минут тишины в комнату к Андреасу заглянул генуэзец-географ. Он был весел:

— Нас не позвали, зато нам всё же досталась часть угощения с праздничного стола, — сказал он, указывая на несколько тарелок с лакомствами, которые стояли на круглом столике возле софы, на которой сидел Андреас.

Грек, всё это время погружённый в свои мысли, даже не притронулся к пище, поэтому с некоторым удивлением посмотрел на яства, будто спрашивая: «Откуда это взялось?»

— Мне принесли то же самое, — продолжал генуэзец. — Так, может, объединим наши столы и устроим свой пир?

— Нет, я не хочу, — ответил грек.

В это мгновение он понял, что вовсе не смирился с происходящим. Было грустно, очень грустно, и, наверное, никогда прежде этот учитель не чувствовал себя таким одиноким в Манисе!

— Как угодно, — ответил генуэзец и, немного озадаченный, удалился, а Андреас продолжал сидеть на софе и вслушиваться в звуки праздника.

Затем, ещё до наступления темноты, музыка смолкла совсем. Это означало, что пир окончен, и что супругам предстоит брачная ночь, а затем им дадут ещё шесть дней и ночей, которые можно провести вместе.

Ах, как грустно было Андреасу думать о счастье принца! Как трудно было убеждать себя, что понимаешь своего ученика, ведь греку никогда не доводилось увлекаться женщинами, по-настоящему желать их. Чтобы обладать женщиной, он делал усилие над собой или даже представлял на месте женщины кого-то другого, а Мехмед, хоть и говорил о долге, но оказался не таким, как учитель. Влечение к женщине возникло в принце само, Мехмеду оказались свойственны такие переживания, и вот он решил жениться.

Пусть Андреас никогда не хотел заводить собственную семью, но теперь чувствовал себя так, будто и впрямь лишён чего-то важного. От этого никак не получалось отмахнуться. «Мой мальчик женится», — думал Андреас, но теперь уже не с нежностью, а с досадой. «Я сам подтолкнул своего ученика к этому. Я сам, — убеждал себя грек. — Всеми своими разговорами о том, что телесная близость между учителем и учеником не обязательна, я заставил своего ученика прийти к решению, что нужна ещё и женщина».

Принц, конечно, был прав — даже Сократ считал для себя необходимым жениться, но теперь Андреас вдруг задумался: «А прав ли был этот великий учитель?» Пришлось напомнить самому себе всю длинную цепь рассуждений, которую выстраивал Сократ, когда говорил, что физическое проявление любви возможно лишь иногда, ведь если делать так постоянно, для ученика уже нет причины выражать свою любовь к учителю другими способами, нет причины учиться, проявлять таланты.

Физическая близость — самый простой путь проявления любви, и пока любовь длится, этот путь может показаться правильным. Однако рано или поздно любовь проходит. Иногда проходит через год. Иногда — через десять лет, но проходит. И ученик, который недавно любил, ощущает пустоту в сердце, которую нечем заполнить. Он оглядывается на минувшие дни и спрашивает себя: «На что я потратил столько времени? Что мне теперь осталось?» Если ученик проявлял любовь к учителю, преуспевая в науках, то ученику остаются знания, развитые способности. Но если ученик проявлял любовь только через физическую близость, то ему не остаётся ничего. Он подобен гуляке, который сам не замечает, как жизнь проходит мимо.

Так же и учитель, получив такого ученика-кутилу, будет чувствовать сожаление — сожаление о потраченном времени, которое могло быть потрачено на другого ученика, более благодарного. Чувство любви, которое к тебе приходит — великий дар судьбы, но этим даром нужно распорядиться правильно. Чем дольше длится любовь, тем выше цена ошибки, ведь потерянные дни и годы не вернуть.

«Нет, пусть лучше Мехмед женится, — сказал себе Андреас. — Пусть лучше женится».

* * *

Андреас, разглядывая принца после недельной разлуки, смотрел с таким живым интересом, что Мехмед смутился и спросил по-гречески:

— Учитель, почему ты так смотришь?

— Хочу понять, изменилось ли в тебе хоть что-нибудь. Повзрослел ли ты?

— Ничего не изменилось, учитель, — ответил Мехмед и улыбнулся. — Это даже странно, но я такой же, как был. И я даже не могу сказать, что узнал нечто новое. Я догадывался, как оно будет. И именно так всё оказалось.

Правду ли говорил ученик? Андреасу хотелось думать, что да, хотелось верить этому мальчику, который сидел напротив и лукаво улыбался: