Любишь меня? Люби мою собаку! (СИ)

Сортировщик писем приходил буквально за полчаса до маггловского почтальона, Алохоморой открывал уличный почтовый ящик и при помощи Акцио призывал волшебные письма — они обычно написаны на пергаментах и отмечены зачарованными противомаггловскими печатями. Эти письма он отправлял в Центр Илопса «Совы», где их сортировали и привязывали к лапкам почтовых сов, ну а те доставляли письма по адресам. Именно так Гермиона и отправила письма Рону и Невиллу — как видите, ничего сложного.

Скрипнула дверь, и в комнату просунулись воловьи глаза на щекастом личике. Голос у девицы оказался под стать корове, простите, милые дамы…

— Где мой жених?

— А вы к кому? — осторожно уточнил Сириус.

Фермерская дочь запустила пухлую ручку в глубокое декольте своего платья и вынула смятый и влажный листочек, близоруко прищурилась и прочитала:

— Сириус Блэк… — и недоуменно прогудела: — Чё за имя, не пойму? Меня за собаку замуж выдают, что ли?

— П-почему? — закашлялся Сириус.

— Волкодава с соседней фермы так зовут, — простодушно пояснила девушка, томно хлопая глазками.

В общем и целом, выяснилось, что девушку пригласил Кикимер по просьбе некой леди Вальбурги Блэк. Сириусу, впрочем, удалось убедить красавицу в том, что она ошиблась адресом, и с величайшим трудом выпроводил за дверь. Потом два часа безуспешно дозывался Кикимера, но старый домовик благоразумно не казал носа, нутром чуя, что пахнет жареным.

На следующий день Сириус мирно завтракал яичницей, когда из гостиной донесся звон сработавшего камина, а вслед за ним прозвучала громкая музыка. Сириус тревожно замер, глядя на дверь кухни — кого там ещё несет?..

Под звуки марша «Wenn die Soldaten» появилась она — истинная немка, мор… извините, лицо кирпичом, взгляд бесцветных глаз уперся в Сириуса.

— Du bist meine Gatte (Ты мой муж)! — непонятно приказала она, и у Сириуса возникло острое желание убежать.

— Kannst Du sprechen (Умеешь ли ты говорить)? — спросила немка.

— Нихт ферштейн, — заикаясь, ответил Сириус.

— Du muss eine menschliche Sprache lernen und das ist Deutsch (Ты должен выучить человеческий язык, а именно — немецкий)! — командный голос проникал во все уголки дома.

Лицом она была необычна, чем-то напоминала борзую и лошадь одновременно. Немаленькая грудь возмущенно вздымалась, и казалось, будто слышится свист пара, исходящего из ноздрей. В руке ее был зажат домовик, весь обвешанный сумками. Чем-то инфернальным веяло от композиции… Очень сильно, страстно, до боли захотелось прилечь в глубоком обмороке, но в него, к сожалению, не падают по заказу. Девица из Германии, дочь немецкого посла, твердо вдолбила себе в голову, что Сириус её законный муж, а когда и как они успели сочетаться браком, её не колыхало совершенно. Ну, может, папенька подсуетился, мало ли? Ты язык учи, золдатн! Спасла Сириуса… девственность. Он потребовал доказательств её замужества, а когда немка не смогла и оскорбилась… Что ж, заработанная пощечина стоила её ухода, Сириус почти с благодарностью погладил краснеющий на щеке отпечаток ладони, оставленный на прощание огорченной германской леди.

Несколько дней спустя…

Сириусу показалось, что непонятная, изобилующая криками речь появилась перед очередной гостьей. То есть сначала крики, потом гостья. Была она полна, активно жестикулировала, и из нее лилось… видимо, это была речь. Пульсирующий громкий звук в сопровождении активной жестикуляции вызывал ассоциацию с маггловским вертолетом. Да, это была итальянка. Будто вихрь прошелся по помещениям дома, сопровождаемый криками, постепенно становящимися все более экспрессивными. «Уберите пудинг», — подумал Сириус, закрывая глаза, и вдруг стало тихо. Благословенная тишина разлилась по дому.

— Спасибо, Кикимер, — с чувством сказал Сириус.

С итальянкой ведь как? Вовремя не заткнул — сам виноват.

Ещё несколько дней спустя.

На этот раз гостью идентифицировал нежный, но мощный аромат духов и из камина шагнула утонченная леди, тонкая и сухая, как тростинка на болоте.

— Tu es assez bien pour moi (Ты меня устраиваешь), — проворковала она. — Montre-moi ton portefeuille (покажи-ка свой кошелек).

Сириус предсказуемо ничего не понял и, изобразив вопрос, шагнул к француженке, а это была именно она.

— Quel pays barbare (Какая варварская страна)! — воскликнула девушка и щелкнула пальцами. Ничего не произошло. Она еще раз щелкнула пальцами. Сириус в недоумении посмотрел на гостью.

— Où est mon bain de lait (Где моя молочная ванна)? — возмущенно пропищала гостья.

«Малфоя, что ли, позвать?» — с тоской подумал Сириус. И спросил:

— Кофе?

— Quel barbare barbare d’un pays barbare qui ne connaît rien à l’étiquette. Va chez toi (Какой кофе в такое время, ты варварский варвар из варварской страны, ничего не смыслящий в этикете. Иди на свое место)! — возопила француженка высоким противным голосом.

В баре лопнуло два бокала и бутыль с односолодовым виски. Сириус безуспешно боролся с желанием принести гостью в жертву, причем все равно кому.