Любишь? Счастлива? (СИ)

Мужчина неуверенно поднялся со скамьи и, будто не замечая своей хромоты, пошел в сторону площадки. Ему многое довелось повидать и испытать за свою относительно недолгую жизнь, но последние несколько минут стали самым, пожалуй, ярким ее впечатлением. Он был на грани жизни и смерти, когда его подобрал нелюдимый знахарь, живший в глуши. Долгими месяцами он терпеливо выхаживал своего непрошенного гостя, пытаясь восстановить в его израненном теле прежние возможности. Современная медицина подтвердила бы, что лекарь-отшельник сотворил настоящее чудо: выжить после той страшной катастрофы, получив такие увечья, едва ли было реально... А он выжил. Остались шрамы и хромота. Но разве это имело хоть какое-то значение сейчас?..

Он молча смотрел на детскую площадку, пытаясь восстановить внезапно сбившееся дыхание, как-то успокоить рвущееся из груди сердце. Смотрел - и обмирал.

Он был уверен, что она помнит его, хотя и не особенно верил, что ждет. Поэтому никому ничего не сообщая, приехал сразу сюда - нужно было понять, в какую сторону идти дальше. Долгие месяцы, проведенные без движения, заставили многое переосмыслить, и в какой-то момент он решился себе признаться в том, что Люба - его единственная опора в жизни. Сколько он себя помнил с момента их знакомства - она все время, зримо или незримо, была рядом с ним. И внезапно Олег ощутил, что это и есть самое главное для него, самое важное. Знать, что она есть. Что она может его не понять или не согласиться с ним, но в глубине души всегда будет за него переживать.

Это было некое слабое подобие веры в Бога. Шугаев был убежденным агностиком: на нем не было креста, и вещами, с которыми он никогда не расставался, были отцовская расческа и подаренная Гариком зажигалка - он исправно перезаряжал ее раз от раза. Никакая сила не могла бы его сдвинуть с этой позиции. Во всяком случае, до настоящего момента. Но то чувство, когда ты знаешь, что кто-то неустанно болеет за тебя, радуется за тебя, помнит о тебе - это первый шаг от безбожия.

Увидев ее с ребенком, он на мгновение опешил. Но с математикой у него всегда было все замечательно, и Олег окончательно утратил связь с реальностью, глядя на то, как шустрый светловолосый мальчишка по имени Гоша (Георгий Олегович - а что, звучит! - Неужели в честь Гарика?.. - пронеслось в голове) резво карабкался с одной лесенки на другую...

Если не считать ультракороткой стрижки, делающей ее хрупкой и похожей на подростка, Люба почти не изменилась. Движения стали чуть более плавными, походка - мягкой, голос - чуть более глубоким и звучным. Она безусловно постройнела и похорошела - так многих любящих мам украшает материнство...

Люба привычно собрала разбросанные песочные принадлежности, поймала ребятенка в охапку и пошла в сторону дома.

-- Лю, - услышала она до боли знакомый хрипловатый от волнения голос, - скажи мне, кто твой парикмахер - я ему руки оборву?..

Гоша с удивлением наблюдал за тем, как его игрушки падают на асфальт.

***

Выглянувшая с балкона Лидия Алексеевна (куда они там запропали - обед стынет!) увидела обескуражившую ее картину: ее дочь, держа внука на руках, находилась в крепких объятиях какого-то человека, и оба взрослых при этом одновременно смеялись и плакали.