Любить Джона: Нерассказанная история

После обеда Эллиот пригласил нас к себе домой на вершине Лорел Каньон. Дом Эллиота стоял на опорах, и с него открывался захватывающий вид на Лос — Анджелес, который просто очаровывал нас с Джоном. Джон растянулся на кушетке и стал рассматривать город. Арлин занялась изучением голливудских холмов через телескоп Эллиота. Я же продолжала болтать с Эллиотом и Дейвидом Кассиди. Всем было хорошо и спокойно. Вдруг Джон встал и вышел из комнаты. Я последовала за ним. «Тебе плохо?» — спросила я.

Мысли Джона были где — то далеко. Что — то беспокоило его, и он не хотел говорить. «Я хочу домой», — резко сказал он. По дороге домой Джон молчал, а потом до самого вечера игнорировал меня. Он то и дело разговаривал с Йоко, которая все время повторяла ему, как она волнуется.

По дороге в студию Джон по — прежнему оставался замкнутым. Он пару раз выпил и немного ожил, лишь когда неожиданно пришел Элтон Джон. У них завязалась оживленная беседа. Элтон немного посмотрел и ушел. Через несколько минут в студию вошел Харри Нильсон, а затем приехала Шер. Спектор работал над песней " Love Comes Knocking " (Любовь Стучится ко мне). Пока все ждали, Шер сидела рядом со Спектором, вспоминая те дни, когда она пела в его вокальной группе. Шер захотела спеть на этой новой пластинке, но Спектор отказался. «Я могу это петь, Фил, ты же знаешь», — просила она.

«Нет!» — отвечал продюсер.

«Пожалуйста, позволь мне спеть.»

«Нет!» — снова обрубил Спектор.

Их разговор так раздражал, что я вышла из студии и посидела некоторое время в другой комнате. Когда вернулась, Джона не было.

«Куда ушел Джон?» — спросила я Спектора.

«Он смотался.»

Я села в барракуду и поехала вслед за ним. К моему приходу домой Джон уже успел напиться.

«Джон, скажи мне, пожалуйста, в чем дело?» — попросила я сразу.

Он не ответил и злобно посмотрел на меня. Я подошла к нему и попыталась обнять, но он оттолкнул меня.

«Что я сделала?» — спросила я, снова приблизившись к нему. Он еще сильнее оттолкнул меня. Затем он схватил меня за волосы и так рванул, что моя голова запрокинулась.

«Джон! — закричала я — За что?»

Он отпустил мои волосы и начал ходить взад и вперед. Потом остановился и посмотрел на меня. Его взгляд был полон злобы. Я знала, что он может взорваться в любую секунду. казалось, он может даже ударить меня.

«Ты сама знаешь!» — наконец выпалил он.

«Не знаю! Не знаю!» — выкрикнула я.

Джон сделал большой глоток водки. «Ты флиртовала с Дейвидом Кассиди.»

Я была поражена. «О чем ты говоришь?»

Джон начал ходить вокруг меня кругами. «Ты сегодня ждала его во дворе, когда он пришел к нам. Потом в ресторане ты заказала то же, что и он.»

«И что это значит?»

«Это значит, что я всегда знал, что ты будешь обманывать меня, теперь у меня есть доказательство! — крикнул он. — Ты флиртовала с Дейвидом Кассиди.»

«У тебя разгулялось воображение, Джон, я люблю тебя. Мне не нужен Дейвид Кассиди.»

«Не ври мне. Я не выношу, когда мне врут!»

«Я не вру», — ответила я.

«Ты — лгунья! — крикнул он. — Ты что не знаешь, кто я? Я — Джон Леннон». Тут Джон взорвался. Он схватил мои очки, швырнул их на пол и растоптал их. На кофейном столике лежала камера, которую он купил мне, и Джон со злостью врезал ей по столу. Он заметался по дому, громя все, что было на пути. Вазы и лампы летали по комнате. Он набрасывался на мебель, переворачивал столы. Ломал стулья. Я стояла в оцепенении и в ужасе от всего этого.»

Вдруг позвонили в дверь. «Скажи Арлин, чтобы она ушла, — закричал Джон. — Я хочу быть с тобой наедине.»

«Я не могу прогнать ее, она здесь живет.»

«Прогони ее! Я хочу, чтобы в доме кроме нас никого не было.»

Джон подбежал ко мне, снял с моего плеча сумку, выпотрошил содержимое на пол и отыскал там ключи от машины. «Пусть она уедет, а то я разобью машину. Скажи Арлин, чтобы она уехала на машине, а то я…» Я подошла к входной двери, открыла ее. «Я услышала, что здесь творится, и побоялась открыть своим ключом, сказала Арлин, увидев меня. — С тобой все в порядке?»

На мгновение мне захотелось уехать вместе с ней, но я знала, что должна остаться с Джоном и как — нибудь успокоить его. Уехать значило бы только убедить его, что я флиртовала с Дейвидом и что мне действительно наплевать на него. Хоть я и была напугана, я знала, что, если останусь, у меня будет шанс, которым можно воспользоваться. Я сунула Арлин ключи от машины. «Покатайся немного, — сказала я ей. — Переночуй у кого — нибудь.»

«У него зловещий голос. Ты уверена, что тебе не нужна помощь?» «Арлин, уходи, пожалуйста.»

Мы молча посмотрели друг на друга. Я знала, что Арлин хочет, чтобы я ушла с ней. Но я так же знала, что она понимает, что я не пойду.

«Я позвоню тебе», — сказала она и ушла.

Когда я вернулась в гостиную, Джон был у телефона. «Я звоню Йоко! — закричал он. — Я все ей расскажу.»

Джон нашел Йоко за кулисами в Кенниз Каставейз, когда оставалась минута до начала премьеры ее шоу. Когда она подошла к телефону, он закричал: «Йоко, ты была права. Ты была права.» Затем он приказал мне взять трубку параллельного аппарата в другом конце гостиной.

«Мэй, ты слушаешь?» — спросила она.

«Да.»

«Слушай, Мэй, я же говорила тебе не давать ему спиртного. Ты теперь знаешь, что происходит, когда он пьет.»

«Ты была права, Йоко» — снова сказал Джон.

«Джон, — ответила Йоко — ты пьян. Тебе нужно успокоиться. Сейчас тебе нужно успокоиться. Мне надо выступать. Я позвоню тебе позже.» Она повесила трубку.

Следующие полчаса Джон продолжал обливать меня потоком оскорблений и обвинений. «Тебя интересуют только мои деньги, — сказал он. — Ты знала, что в тот день, когда ты уехала в Лос — Анджелес, Йоко заморозила твою зарплату? У тебя нет денег Что ты об этом думаешь?»

«Я люблю тебя, Джон. Вот почему я здесь. Разве я не помогала тебе экономить деньги?»

«Когда я уезжал, Йоко сказала, чтобы истратил на тебя не более одной тысячи долларов. Она была права. Ты охотишься за богачами, вот и все.»

Я встала, и начала ходить по комнате. Джон стал ходить за мной следом, пиная на своем пути валявшиеся предметы и повторяя все, что говорил раньше.

«Откуда у тебя эти бешеные идеи?»

Джон не останавливался, и казалось, что ему доставляет удовольствие свой собственный гнев, как будто это наполняло его силой. Он снова был жертвой, но на этот раз считал себя моей жертвой. Чем более беспомощным он себя чувствовал, тем в большую ярость он впадал.

Наконец зазвонил телефон. Это была Йоко. Она только что завершила свое выступление. «Возьми другую трубку» — крикнул он.

«Йоко, скажи ей, что ты говорила мне, что она будет обманывать меня.» Йоко молчала.

«Скажи ей, что ты говорила мне, что она со мной только потому, что я знаменит!» Йоко не отвечала.

«Ты была права, Йоко — она обращается со мной как со звездой. Скажи ей, что ты говорила мне, что она охотится за богачами, и со мной она только из — за моих денег.»

Она нервно хихикнула. я не знала, что делать. Мне было известно, что Джон запутался в себе и страдает паранойей. Я также знала, какой непредсказуемой могла быть Йоко. Я не подходила ни одному из них. Йоко навешивала Джону всякие вещи, чтобы сохранять свое превосходство над ним. Мне, наверное, следовало догадаться, что она будет наговаривать ему обо мне неправду, которой Джон будет верить, чтобы не подрывать свой идеализированный образ Йоко. Я знала, что Джон должен был считать Йоко совершенством. Таким образом он пребывал в уверенности, что у него всегда есть надежная защита с помощью при необходимости. Однако Йоко пришлось удалить от себя Джона. Манипулируя им таким образом, после того, как она выкинула его, Йоко подвергала меня опасности. Я была так поражена ее действиями, что мне стало дурно.

«Скажи ей, что ты мне сказала, что ей нужны только мои деньги.» Йоко хихикнула снова.

«Мэй, ты знаешь, как люди болтают, когда напьются, скажи.»

«Она хочет использовать меня.»

«Видишь, что происходить, когда ты поишь его водярой.»

«Йоко, ты наверное его не видела таким. А если видела — звала кого — нибудь на помощь. Я здесь одна, ты знаешь, что Джон может стать опасностью. Он может сделать что — нибудь со мной или с собой. сейчас не время обвинять меня в том, чего я, как ты знаешь не делала» — спокойно ответила я.

«Скажи ей, что она будет обманывать» — убеждал Джон.

«Ты врала мне, Йоко, про Мэй!» — крикнул Джон и бросил трубку. Через несколько минут зазвонил телефон. Джон схватил его.

«Ты врала мне», — и он снова бросил трубку.

Телефон все звонил и звонил.

«Пусть звонит», — крикнул он. Потом он посмотрел на телефон и пнул его. «Вот, сука!»

Джону не сиделось. Он ходил по комнате и шумел на меня.

В конце концов он поднялся наверх и плюхнулся на кровать. В доме вдруг стало тихо. Я попыталась осмыслить случившееся. Как могло что — то столь обещающее и прекрасное обернуться ночным кошмаром. До самого утра я так и сидела, тихо плача. По крайней мере, когда Джон проснется, он все забудет.

Через час проснулся Джон. Он спустился по лестнице и со злостью посмотрел на меня. «Мы возвращаемся в Нью — Йорк.»

Я попыталась заговорить, но он не дал мне и рта раскрыть.

«Все кончено», — крикнул он.

«Джон…»

Я заказала авиабилеты по телефону. Потом я сообщила Арлин, что мы возвращаемся. По моему голосу Арлин могла понять, в каком отчаянии я была. «Я быстро», — сказала она. Я доложила Джону и заплакала.

Через час приехала Арлин и Джимми. По дороге в аэропорт все были чрезвычайно натянуты. Мы с Джоном молчали. Джимми неудачно шутил, но никто не смеялся. Полет также был напряженным. В аэропорту нас ждали Синтия и Ричард Росс — владелец ресторана «Дом», мой друг, которому симпатизировал Джон.

Джон уехал в Дакоту, а меня отвезли в Стэнхолл.

Я осталась с Синтией, которая выслушала меня. Потом позвонила Йоко: «Все нормально, он дома — спит. Успокойся, я не собираюсь ебаться с ним. Утром Джон тебе позвонит.»

Утром позвонил Джон и мы спокойно поговорили. «Не знаю, что на меня нашло, — мягко сказал он. — Ты не поехала бы со мной в Калифорнию?» «Я еду, потому что я люблю тебя.»

В начале ноября у нас были еще две записи, каждая из которых была такой же дикой, как и раньше. Затем все вдруг отложили, потому что Фил и Джон не знали, что же они хотят записывать.

Следующие две недели мы отдыхали и встречались с друзьями. Несколько раз у нас был Спектор, и они с Джоном начали писать вместе, а Джон сочинил несколько своих собственных вещей. Он также много встречался со своими адвокатами, которые хотели подготовить его к процессу по разделу компании Эппл. Мы также более успешно противостояли звонкам Йоко. Я стала отключать параллельный телефон в спальне, так что, когда внизу раздавался звонок, мы наверху его не слышали.

Как — то вечером мы решили сходить в Рокси. Когда мы ждали у входа в этот клуб, к нам подошел мужчина с приятной внешностью «Привет, Джон. Как дела?» — сказал он.

«Отлично.»

Этот мужчина был доктор Артур Янов. Янов был психологом, открывшим примальную терапию и опробовавшим ее на Джоне и Йоко. Джон поболтал с ним несколько минут, а потом, улыбнувшись, сказал: «А Йоко побила тебя, не так ли? Она выиграла.»

Когда мы вошли в клуб, Джон объяснил мне, что во время лечения Йоко все спорила с Яновым, что лучше для Джона. «Янов вел себя очень круто, — отметил Джон, — но он не мог тягаться с Йоко. Она наблюдала за всеми его действиями, проанализировала их и нашла, что можно сделать лучше.»

Я вспомнила, что сказала мне Йоко, когда я впервые пришла работать в Дакоту, и от этого воспоминания мне стало дурно.

Через несколько дней Йоко вдруг объявила, что немедленно вылетает в Лос — Анджелес посмотреть, как у нас идут дела. И не успели мы узнать об этом, как уже ехали в ее дорогое бунгало в отеле Беверли Хиллз, чтобы пообедать с ней. Мне было неспокойно: что еще могло стрястись?

Йоко выразила неподдельное удивление, увидев Арлин, которую мы попросили присоединиться к нам. Тут она впервые узнала, что мы нарушили ее указ жить в изоляции. Однако Йоко промолчала. Позже она сказала нам, что все наши проблемы из — за того, что мы позволили Арлин жить с нами. При постороннем, сказала она, мы не можем стать более близкими друг другу.

За обедом, однако, Йоко сказала мне: «Я рада видеть, что он успокоился, и у вас все нормально.» В тот вечер Джон навестил ее в отеле и провел с ней один или два часа. Вернулся он в приподнятом настроении потому что Йоко была довольна всем. Через несколько дней она улетала назад в Нью — Йорк.

После отъезда Йоко все было спокойно и хорошо, и Джон в последующие десять дней был в отличном настроении. Когда у него было желание, он много читал, и вот Джон решил прочесть все книги в доме. Каждый день мы сидели возле бассейна и тихо читали.

Джона захватили две книги, подаренные ему Тони Кингом: «Страх и ненависть в Лас — Вегасе» Хантера Томпсона и «Портрет супружества» Нигеля Николсона, которая, как сказал Тони напомнит ему его женитьбу на Йоко. Джону очень понравилась книга Томпсона, в которой этот журналист, бывший наркоман, показал теневую сторону американской жизни. Его также захватила мысль сняться в главной роли в фильме по этой книге. С другой стороны, «Портрет супружества» сильно расстроил его. В этой книге анализировалась пятилетняя супружеская жизнь Виты Сэквилл — Вест и Гарольда Николсона. Оба они вели бисексуальную жизнь и изменяли друг другу, но все же смогли развить свои отношения до глубокой и долголетней дружбы, несмотря на несовершенство их брака. Джон был очень потрясен темой сексуальной несовместимости на фоне сильной эмоциональной привлекательности и тем, что, как ни старайся, брак, похоже, всегда остается несовершенным.

Ночные кошмары, которые были в октябре, похоже, прошли. Джон предложил съездить в Сан — Франциско, и мы пригласили Тони Кинга, Майка Хейзелвуда и Арлин присоединиться к нам. Когда Йоко позвонила, Джон рассказал ей об этом плане. Позвонив потом снова, она предложила нам разыскать Джерри Рубина, который был в Сан — Франциско, а также Стива Мариша, молодого медиума, который произвел на нее большое впечатление своими способностями.

Джон пошутил: «Йоко хочет получить от них доносы на нас». Он, кажется, был в отличном настроении и вел себя так, словно его ничто не волновало в этом мире.

За день до нашей поездки в Сан — Франциско Джон, проснувшись утром, сел в постели, посмотрел на меня и нахмурился. Я села на краю кровати и что — то сказала ему, но он молчал. Я поняла, что его что — то беспокоит. «Джон, что мы будем делать сегодня?» — спросила я.

После долгой паузы он сказал: «Я хочу съездить на пляж».

Когда мы одевались, я повернулась к нему и сказала: «Ну ладно, Джон, говори, что такое.»

Он отрешенно посмотрел на меня. Потом сказал: «Я думал, что будет лучше сказать тебе это на пляже. Но, может быть, лучше, если скажу сразу, не откладывая. По — моему, нам пора расстаться.»

Я была поражена. «Почему? — спросила я. — Почему?»

«Мне так кажется. Просто пора.» Он не мог дать никакого другого объяснения.

«Ты уверен?»

«Да.»

Было видно, что он серьезен.

«Когда ты хочешь, чтобы я ушла?»

«Ну, когда соберешься с духом.»

Не было никакого смысла в этом поступке Джона. Мы были счастливы, как никогда. Все шло как никогда гладко. Я чувствовала себя так, как будто мне вмазали по лицу безо всяких причин. Мне хотелось поскорее убраться оттуда. Я достала свой чемодан и стала кидать туда мои вещи. Джон посмотрел на меня молча, и я молчала. Затем он встал и пошел поговорить с Арлин. Он сказал ей, что мы расстались и что он хочет, чтобы она оставалась со мной. Он даже предложил нам съездить в Европу.

Арлин вошла в спальню и обняла меня. «Не беспокойся, я позабочусь о тебе», — мягко сказала она.

Я была в шоке и говорила с трудом. «Я хочу уйти отсюда — сейчас же», — выдавила я.

«Я иду с тобой».

Менее чем через полчаса мы с Арлин уже собрались и были готовы уходить. Мы отнесли чемоданы в машину. Я подошла к Джону. «Вот твой ключ», — сказала я. Вручив ему ключ, я выбежала из дома.

Нам с Арлин было некуда идти, и мы поселились в мотеле на бульваре Сансет. В комнате мы попытались осмыслить происходившее. Ни у одной из нас не было денег. У нас не было работы. Нам негде было жить. Джон неожиданно и необъяснимо подрубил сук, на котором мы сидели, и я чувствовала себя разбитой, подавленной и была в панике.

На следующий день мы узнали, что в предыдущую ночь Джон ходил в клуб Рокси вместе с одной черной девицей, которая была весьма известной шлюхой. Я еще больше расстроилась и чувствовала себя такой опустошенной, что молчала целую неделю.

В конце концов я поняла, что у меня нет выбора. Пора было возвращаться домой в Нью — Йорк и начать новую жизнь. На следующий день мы с Арлин купили билеты и улетели в Нью — Йорк. Я вернулась в свою квартиру. Несколько дней я чувствовала себя несчастной и одинокой. Все мои мысли были о Джоне. Мне не хотелось признавать это, но у него была темная сторона, наводившая на меня ужас, и, что хуже, сторона, которую понимала только Йоко. В воскресенье, к концу моей первой недели в Нью — Йорке, я решила позвонить ей.

«Это Мэй», — сказала я, когда она подняла трубку.

«Да, Мэй.»

«Йоко, я не хотела тебя беспокоить.» Она молчала, и я продолжила. «Я забыла, как здесь холодно в это время года.»

«Ты не в Лос — Анджелесе?»

«Я в Нью — Йорке.»

«Приезжай сюда. Прямо сейчас. Быстро. Я должна видеть тебя.»

Через полчаса я была у двери Йоко. Она тепло приветствовала меня, и мы уселись в гостиной. «Ты в порядке?» — спросила она.

«Я все еще в шоке», — ответила я.

«Что случилось? Рассказывай все по — порядку.»

Она напряженно слушала и понимающе улыбалась в то время, как я рассказывала о странном поведении Джона. К концу моего рассказа она не удержалась от смеха. «Все нормально, все нормально, — сказала она. — Ни о чем не беспокойся.» Йоко улыбнулась мне и сказала: «Знаешь, а ты нравишься Майклу Бреккеру. Я попробую это устроить.»

Я не могла поверить в это. Она хотела решить мою проблему тем, чтобы свести меня с музыкантом из своей группы. «Мне не нужен Майкл Бреккер», — спокойно сказала я.

«Может, мы попробуем тогда Рика Маротту?» Маротта тоже был в ее группе.

«И Рик Маротта мне не нужен.»

«Мэй, — сказала она, — ни о чем не беспокойся. Ты по — прежнему можешь работать у меня. Оставайся здесь. Почему бы тебе не взять второй телефон для своих дел. Дай этот номер своим друзьям, и пусть они звонят тебе сюда. Пусть эта квартира будет твоим новым домом? Я хочу, чтобы ты работала у меня.»

«Просто восхитительна!» Эти слова Джона о ней пронеслись у меня в голове. Я всегда считала Йоко непредсказуемой, и в этот раз она была непредсказуемой более, чем когда — либо. Теперь я понимала, что непредсказуемость и сила Йоко позволяли ей плести интриги и убеждать собеседника, что все ее действия важны для какого — то большого плана. Я любила Джона. Мне нужна была помощь Йоко — и она как будто была готова оказать ее мне! Ее маневры восхищали и смущали, и я знала, что в любой момент, быть может, все повернется против меня, если только каким — нибудь образом Джон не решит освободиться от ее чар.

Остаток того дня и вечер я провела в Дакоте. Время от времени Йоко заглядывала ко мне, стараясь сделать так, чтобы я чувствовала себя свободно и хорошо. Вторник я также провела в Дакоте. В тот вечер мы пошли поужинать. За ужином она сказала: «Знаешь, я разговаривала с Джоном.»

«В самом деле? — спокойно ответила я. — Как он?

«Нормально. Он был с той черной пташкой. Ерунда. Он сказал, что раньше у него никогда не было черной и он хочет попробовать с одной. Он побудет с ней, а потом вышвырнет ее.»

Йоко пригласила меня ночевать в Дакоте, но я отказалась, сказав, что побуду с ней до тех пор, пока она не уснет. Я почувствовала, что она одинока. Йоко только что закончила свои выступления в Кенниз Каставейз. Больше всего она любила славу. И вот, побыв немного в центре внимания, она снова беспокоилась от того, что она не на виду у публики. Мы немного поговорили, а потом Йоко захотела спать. Она встала и переоделась в ночной халат. Я села на краю ее постели и тихо разговаривала с ней, пока она не заснула. После этого я встала и покинула ее квартиру.

На следующий день, когда я была в Дакоте, зазвонил телефон. В трубке раздался голос Джона: «Привет, Йоко.»

«Одну минуту, Джон», — ответила я и пошла за ней. «Джон на телефоне», — сказала я. Йоко взглянула на мое смущенное лицо и засмеялась. Она поговорила с Джоном, а потом вошла в гостиную и села рядом со мной. «Он тоже смутился, услышав твой голос, — весело сказала она. — Ни о чем не беспокойся.»

С этого момента Йоко начала обмениваться бесконечными звонками с Джоном.

«Слушай, Мэй, — сказала она на следующий день. — Джону нужно, чтобы кто — нибудь был с ним. Сейчас его должен навестить Джулиан, а он боится увидеть своего сына. Ты знаешь, он не видел Джулиана почти три года. Я не могу быть там. Я не лажу с Джулианом.»

«Я могу вернуться к нему, если он хочет меня, но не потому, что ты хочешь этого», — ответила я.

Йоко пожала плечами. «Мы должны думать о Джоне, Мэй. Для того, чтобы Джон позаботился о Джулиане, кто — то должен позаботиться о Джоне. Вот и все дела. Джон уже сходит с ума. Ты же не хочешь, чтобы он снова потерял контроль над собой, не так ли? Как только Джулиан уедет, ты тоже можешь уйти. Это всего на пару недель.»

Мне хотелось вернуться, но не в роли мачехи. Я так и сказала Йоко, но ей было все ни почем. Она приложила всю силу своего убеждения, и я два долгих часа препиралась с ней. Наконец мы обе замолчали. Я спокойно сказала: «Мне нужно несколько дней, чтобы обдумать все.»

«Я скажу Джону». Она встала, чтобы позвонить. Вернувшись, Йоко сказала: «Мэй, ты должна ехать сегодня вечером. Джон сказал мне: «Йоко, мне нужен кто — нибудь сегодня ночью. Ты знаешь, что со мной.» «Мэй, ты понимаешь, что это значит, ты ведь знаешь, что с ним. Ты должна это знать теперь.»

Было семь часов. Йоко заказала мне билет на поздний рейс. Убеждая меня не беспокоиться, она быстро отправила меня. Я вернулась в свою квартиру, собрала вещи и направилась в аэропорт. Через семь часов, в четыре утра, я снова была в Лос — Анджелесе. За время полета я собралась с духом, и было похоже, что я хотела быть с Джоном. Мне также было ясно, что даже если наша связь возобновится, я не смогу рассчитывать на то, что Джон будет способен контролировать иррациональную часть своей личности.

За время моего отсутствия Джон вернулся в квартиру Гарольда Сидера в Западном Голливуде. Когда я приехала туда, никто мне не ответил. Я толкнула дверь, и она открылась. «Джон, — позвала я, — Джон.» В квартире было пусто.