Любить и не страдать. Когда страдание становится образом жизни

Никогда не щадила себя на тренировках, потому что мать с детства говорила: «Цени то, что имеешь, такого папу, как твой, еще надо поискать». Но когда они ругались, она делала крайней меня: «Это из-за тебя я осталась с ним, чтобы у тебя был отец». Люблю папу, благодарна за все, что он для меня сделал, но сейчас, после года терапии, понимаю, что болезненный перфекционизм, полнейшее игнорирование собственных чувств и желаний, а также инфантильное поведение получила от папы. Ну и нарциссизм в придачу, потому как ребенок нарцисса сам становится нарциссом. А мой батя – самый нарциссический нарцисс из всех. Много чего еще предстоит проработать, но меня это больше не пугает. Мазохизм проявляется практически во всех сферах жизни. Постоянные абьюзивные отношения со всеми окружающими. Всепоглощающая жертвенность, обесценивание себя и своих достижений и непременное желание признания моих заслуг окружающими.

За примерами далеко ходить не нужно: в этом году я окончила медицинский университет. При этом все 6 лет ежедневно тренировалась, ездила на сборы и соревнования. Мне доставляло удовольствие, что окружающие восхищаются моим трудолюбием и терпением. Это же так сложно! Восхищенные вопросы: «А как ты все успеваешь?», «Ты вообще спишь?»

В спорте главной гордостью было получить медаль любой ценой. Тяжелыми тренировками никого не удивишь, кругом все такие, но посмотрите, я особенная, я учусь в медицинском. А еще я выступаю после травм, с травмами, и вы вот все такие слабаки, а я через месяц после операции на колене уже бегала.

Сейчас мне это кажется такой глупостью. Нет ничего ценнее здоровья, которым я так легко была готова пожертвовать. Анна, 23 года

Если женщина является садистом в семье, то, как правило, это проявляется в психологической сфере – через шантаж, унижение, оскорбления и другие приемы психологического насилия. Примеры женского садизма:

• «Уйду, заберу детей»;

• «Я с тобой не разговариваю»;

• «Я обиделась»;

• игнорирование;

• настраивание детей против отца;

• пренебрежение личными границами партнера, чтение переписки в телефоне, в электронной почте.

Я не общалась с отцом в детстве, его можно было называть только «биологический отец», никакого «папа». Еще за нос, похожий формой на его, меня мама часто оскорбляла, говорила, что я изуродовала себе лицо. Сейчас у меня мало контакта со своими чувствами, очень много стыда и вины, постоянные противоречия. Мира, 19 лет

Мне было 12–15 лет. Сестренка на 6 лет младше, 2 добермана, уборка по дому – мои ежедневные обязанности. Никаких несанкционированных прогулок с подружками, возможности посмотреть телевизор… К маминому приходу должны быть выполнены все дела, которые она утром писала в записке на альбомном листе. Я очень старалась выполнить все, плюс еще уроки. Надо же быть отличницей! В 17.30 мама возвращалась с работы и с порога заходила с этаким видом поисковика – где что не так. Могла начать орать, если посуда в сушилке мокрая – значит, я ее только что помыла, а не днем, то есть днем я смотрела телевизор.

Наорет, могла и избить, а потом вся такая в расстроенных чувствах лежит на кровати (может и всплакнуть, какую тварь вырастила, посмотри, отец). Потом зовет к себе и начинает мне мозг чайной ложкой выедать. А я в конце должна была признать себя плохой, ничтожеством, виноватой во всех смертных грехах. Интонация извинения тоже имела значение. Если ей не нравилась, могла кинуть в меня тапкой. Алена, 35 лет

Эта проблема освещается не настолько масштабно, как, скажем, тема мужского садизма, абьюза. Но распространена она ничуть не меньше. Женский садизм оказывает разрушительное воздействие на психику мужчины. Эта тема настолько табуирована, что мужчина, являясь жертвой такого поведения, вероятнее всего, никогда не признается в этом, тем более публично.

Моя мама после развода запрещала мне общаться с папой и его родителями. Помню безграничное море слез и истерик, потому что бабушку с дедушкой я любила безумно, и это была как бы и связь с папой. Именно этот запрет был разрушительным. Запрет на общение с ним привел к тому, что я его идеализировала. Чтобы мама разрешила увидеться с бабушкой и дедушкой, мне нужно было хорошо себя вести: делать уроки вовремя, убирать в доме и не нарываться на ее недовольство. Сейчас я понимаю, что это почти рабство, но тогда мне просто было… даже не знаю, одиноко? Я мечтала, что когда приду к бабуле, там случайно окажется папа, пусть и с новой женой, но окажется. Мне представлялось, что окна бабушкиной квартиры выходят на окна квартиры отца, и я всегда смотрела, дома ли он, занят ли. Сейчас я понимаю, что он жил дальше и появлялся, ну, как получалось. Но эта изоляция от него вселила в меня уверенность, что нас разлучили насильно, что это все ужасно несправедливо. Когда я подросла, уже не спрашивала разрешения на посещение, но чувствовала себя очень неуютно в его новой семье.