Любить и не страдать. Когда страдание становится образом жизни

Я училась в начальной школе. Во втором классе нас учила Ольга Викторовна. Она только окончила педагогическое училище. Если ей не нравилось поведение кого-то из класса (обычно это были мальчики), то она заставляла весь класс стоять после уроков. Мы могли стоять по 40 минут. Под дверью нас ждали родители. Никто из них ни разу даже не попытался как-то забрать своего ребенка или пожаловаться на нее.

Огромная проблема для детей моего поколения – а я родилась в начале 1980-х – это абсолютная беззащитность перед теми, у кого была хоть какая-то власть. Перед учителями, врачами, продавцами. И, как правило, родители в этой ситуации либо принимали сторону учителя, врача, либо просто не вмешивались.

У меня была учительница по английскому Елена Михайловна. Практически каждый урок она кричала на нас. Мне было очень страшно. Парты стояли буквой П, и у них не было задних стенок. Каждый раз, когда она орала, мне хотелось залезть под парту и хоть как-то защититься от этого ужаса. Английский для меня был какой-то пыткой. Я не понимала ничего, все, что я могла делать, – это зазубривать слова. Родителям ничего не рассказывала. В 10-м классе я нашла сама себе репетитора по английскому. Это была молодая девушка, которая училась на 4-м курсе иняза. И она мне все объяснила. Я разобралась и с Present Simple, и с ранее совершенно непонятным глаголом to be. Самое интересное то, что я взяла и перешла в другую подгруппу по английскому, где преподавала очень приятная учительница, которая никогда не кричала.

Татьяна Хромова

Еще одним вариантом, как можно приучить ребенка терпеть, является ситуация, когда родители не защищают его. При этом у ребенка не формируется ощущение собственной безопасности, у него развивается высокий уровень тревожности. В ситуации конфликта такой человек как будто замирает. Та энергия, которая должна была пойти на защиту своих границ, как будто оборачивается против самого человека. Он просто молча терпит то, что ему больно, неприятно, не нравится.