Любить и убивать

– В общем-то, Жора, они – не сопляки и говнюки, а вполне приличные ребята для первоначальной простой работы. Это ты себе доказал, что по сравнению с тобой они говнюки.

– Не успел появиться, а уже надоел, – определил свои эмоции Сырцов, направляясь мимо Коляши в свой персональный закуток-раздевалку.

– Я тебя здесь подожду, – пообещал Коляша. Сырцов не оборачиваясь, поинтересовался:

– А зачем?

…Он стоял под душем, с наслаждением ощущая в струях воды свое мощное тренированное тело. Год режима, год кроссов, год штанги, год спаррингов сделал свое дело. Этот год Сырцов преподавал, если так можно сказать, на курсах по подготовке детективов и телохранителей, именуемых владельцами-учредителями почему-то Академией. Академия так Академия! Ему же лучше: раз Академия – плати больше. И, слава Богу, платили так, что можно было безбедно существовать.

Коляше, ясное дело, надоело ждать, и он забарабанил в хлипкую дверь:

– Макаренко, Ушинский, Песталоцци! Пора и честь знать!

Сырцов распахнул дверь и обнаружил себя – ловкого, стройного, элегантного. Но до Коляши ему еще все равно было далеко: Коляша одевался в Лондоне. Осознав это, Сырцов тут же укусил лондонского денди:

– Фамилии эти долго наизусть учил?

– Всю сознательную жизнь. – Коляша был настроен добродушно. – Начиная с ИТК строгого режима. Среди вертухаев много было последователей этих великих педагогов.

– По тебе заметно, – отметил Сырцов.

– Что – заметно?

– Что воспитали тебя вертухаи – последователи великих педагогов.

– Это понимать как комплимент или оскорбление?

– Как тебе удобнее. – Сырцов обнял Коляшу за твидовое плечо и ласково спросил: – Что тебе от меня надо, Англичанин?

– Ничего.

– А что ты здесь делаешь?

– Популять в ваш тир приехал.

– Ну что же, пойдем, популяем.

Тир был хорош. Помимо спортивной системы мишеней он имел еще и управляемый с пульта механизм непредсказуемого появления неожиданных целей, для поражения которых необходимы особое хладнокровие и мгновенная реакция.

– И народу – никого! – обрадовался Сырцов.

– Мой откупленный час, – скромно признался Коляша и вытащил из-под борта безукоризненного пиджака американский полицейский кольт.

– Богат и славен. Хоть убей! – слегка переделав пушкинскую строку, посочувствовал Сырцов Коляше. – Машинка, конечно, престижная, но тяжеловата и не совсем сбалансирована.

– Помажемся? – предложил слегка обиженный Колита. – Восемь моих и восемь твоих. На бутылку «Джим-Бима».

– Хоп! – согласился Сырцов и сел за пульт.

– Подожди малость, – попросил Англичанин. Он расслабился, поискал удобную позицию для ног, полу-присел, двумя руками поднял пистолет, собрался и приказал: – Давай!

Первый силуэт рванул справа налево и вдруг упал. Но Коляша достал его выстрелом на предполагаемом втором шаге. Собака неслась значительно быстрее – слева направо, но и ее Коляша достал. На мгновение высунулся плоский человечек слева. Выстрел. Попадание. Справа – опять попал. Неправдоподобно большая птица на три секунды заметалась в немыслимом почете. Снова не промахнулся Коляша. Шли двое – один был закрыт другим. На секунду закрытый неосторожно выдвинулся и заработал пулю. Предпоследний прыгнул сверху. Прыгнул и исчез где-то внизу. Раздался звонок: на этот раз Коляша оплошал. И поэтому пристрелил ползшего по-пластунски последнего без всякого удовольствия. Отошел от барьера, раздраженно кинул кольт на сиденье кресла.

– Семь из восьми. Весьма и весьма прилично. Не огорчайся, Коляша, – приободрил стрелка Сырцов. – Мне десять. – И вытащил свою машинку.

Коляша изумился:

– Что это, Жора?

– «Бергман-байард», – невозмутимо пояснил Сырцов. – В просторечье «байард».

– Из него, наверное, Наполеон Бонапарт стрелял, – догадался Коляша.

– Чего не знаю, того не знаю, – простодушно признался Сырцов. – А вот я стреляю. Как – сейчас покажу. Действуй, богатый Англичанин.

Под хитроумную Коляшину диктовку каверзно метались на стенде разнообразные силуэты. А Сырцов палил. Десять раз он выстрелил и десять раз попал. Победительно сморщив нос, он обернулся к Коляше:

– Я «Джим-Бим» не люблю. Ты мне бутылку «Метаксы» готовь.

– Покажь машинку! – попросил Англичанин и, взяв пистолет в руки, заметил: – На маузер смахивает. Откуда он у тебя?

– Дед подарил.

– А у него откуда?

– Вот у него и спроси. Он ведь машинки еще с послевоенных лет коллекционирует.

– И не боится?

– Дед не боится никого и ничего. Так как насчет «Метаксы»?

– За мной, – успокоил его Коляша.

– На дом мне завезешь. – Сырцов упрятал «байард» под мышку. – Ну, я в город, а ты тренируйся. Может, когда-нибудь у меня выиграешь. Но навряд ли. Пока.

– Подожди, – попросил Англичанин. – Расхотелось стрелять после проигрыша. Я с тобой.

– А я сегодня без колес.

– Ну, тогда ты со мной.

Они вышли на ослепительное июльское солнце. Прикрыв глаза от невыносимой яркости, понюхали ядреный запах хвои и смолы – тир располагался в сосновом бору – и узкой асфальтовой дорожкой через лес не спеша двинулись к автомобильной стоянке.

– Кстати, как там Дед? – спросил Коляша.