Любить и верить

Потом вошли в дом, развернули сверток и повесили на свободный от книг простенок картину в рамке.

— Папа, что это?

— Это золотая осень. Видишь, как все хорошо, тихо, красиво. Это осень.

Вошла Ольга Ивановна.

— Что это у вас?

— Это, мама, осень.

— Да, осень.

— Потому что все красиво.

— Красиво. Молодцы. Ну идемте есть.

Картина на стене. Книги на полках. И на столике в глиняном горшочке — букет осенних листьев.

Сели за стол. Ели драники с мясом. Компот из яблок разливали по чашкам. Все было красиво, празднично.

— Хорошо, когда ты дома. Еда готова, настроение хорошее.

— Что там в школе?

— А ничего. В восьмом не знали, что сегодня биология. Я хотел объяснять, да и так уже три урока подряд объясняю. Ни то ни се. Спросить некого. Даже не знаю, что делать.

— И у меня совсем плохо. Никто не учит. Просто удивляюсь: пятый класс, и такое безразличие, нежелание.

— Теперь сразу видно отличие от Черногорской школы. Там все же учеба была учебой. В каждом классе отличники были, было на кого опереться. И трое-четверо всегда поступали в институты. А здесь, мне говорили, за последние пять лет никто не поступил.

— Глухой район. И вот что я подумала. Помнишь, на распределении, никто его сам не брал. Черский, Тонский, Глуский. И вот так из года в год здесь и складывается. Как были недовольны все, когда ты начал говорить про успеваемость.

— Конечно, это ведь их дело. Они работали с этими учениками несколько лет, и никаких знаний, никакого интереса. И все словно скрывают. Не знаю, как будем дальше работать. Разговор с тем учеником из головы не выходит.

Они оба помолчали.

— А может, не стоит спорить? Директор уже говорил: мы им квартиру отстояли, а они начинают.

— Это он отстоял?

— Все равно. Да и ученик твой этот правду говорит. Поедет в город, устроится на завод, будет получать рублей двести, что ему твоя биология.

— Перестань, ты же знаешь, что не права. Просто не хочется ругаться — да?

— А что — и да. Почему не жить спокойно?

— Потому что чуть-чуть уступишь, и затянет, как в Лесковке. Зачем тогда переезжали? Сидеть и терпеть можно было и там.

— Ну, ладно, не злись. — Жена погладила его по плечу. — Скажи папе, чтобы не ругался, — повернулась она к сыну. — Сегодня такой хороший день.

— Не ругайся на маму, — сказал сын. — Сегодня золотая осень.

* * *

Педсовет заканчивался. За окном уже темнело. Все сидели усталые. Поднялся директор:

— Ну что, товарищи, хватит на сегодня. Сергей Андреевич много нам здесь сказал. И отметки завышены, и дисциплины нет. Получается, вы, мол, старики, здесь работали, работали, ничего не наработали. Посмотрим, что вы, молодые, наработаете, а я вот посмотрел здесь журналы… У Сергея Андреевича чуть не половина двоек. Как учитель может работать с такой успеваемостью, не знаю. Но об этом поговорим в другой раз, хватит на сегодня.

Стали расходиться. У вешалки задержались Сергей Андреевич и старый учитель Петр Алексеевич.

— Сергей Андреевич, я все хотел вам сказать, и как-то мне неловко. Это все верно, что вы говорили. Но никто, кроме вас, об этом не говорит. За много лет работы я понял — начальству нельзя перечить.

— Да я…

— Я все понимаю, но знаете, я сам здесь работаю пятнадцать лет. По-другому я бы, может, и не дожил до пенсии, у меня язва, гипертония. У вас такая хорошая жена, квартира, дети восхищались вашими знаниями. Мой вам совет стариковский: работайте, живите тихо. Иначе начнется возня, проверки, начнутся неприятности.

— Петр Алексеевич, невозможно же так работать! Я не хочу доставать из колодца воду и лить ее обратно. От этого я наживу гипертонию, может, еще быстрее, чем от ссор с директором. Я не хочу устанавливать здесь свои порядки, но и так работать нельзя. Мне-то до пенсии не два года, мне еще работать всю жизнь.

* * *

Сергей Андреевич вошел в квартиру, включил свет, сел на диван. Посидел. В передней затопали. Вошли Ольга Ивановна и сын.

— Папа!

— Что, сынок, надоело целый день сидеть у бабушки?

— Папа, я к бабушке больше не пойду.

— А что она тебе сделала?

— Ничего.

Сергей Андреевич тревожно взглянул на жену, она пожала плечами.

— А как же нам ходить на работу?

— А пускай мама не ходит. Будет варить еду. Всем будет хорошо. Как в воскресенье.

— А кто же будет деньги зарабатывать?

— Ты.

— Я зарабатываю, сынок, но этих денег мало. Нужно маме купить пальто. Еду нужно покупать. Ты просил купить автомат. Как же мы без денег будем жить? Нужно всем работать. И ты, когда подрастешь, будешь работать. А теперь нужно ходить к бабушке, чтобы мы могли работать.

— Нет, папа, к бабушке я больше не пойду.

— А что же мы будем делать?

— Я буду дома один.

— И ты не будешь бояться?

— Нет, я не буду бояться, я уже взрослый.

— Ну, хорошо. Завтра посмотрим. Иди ложись спать, завтра рано вставать.

Пока жена укладывала сына спать, Сергей Андреевич задремал на диване. Она подошла, тихонько дотронулась до него рукой — он открыл глаза.

— Сережа, давай, может, яичницу сжарю, поедим.

— Ли, не хочется, давай спать.

— А как с Сашей?

— Оставим одного.

— Что ты, как одного?

— Поиграет с игрушками, я на большой перемене прибегу посмотрю. Взрослый уже, сам вон говорит.