Любить или воспитывать?

Как бы так объяснить родительской и педагогической общественности, что «просто лени» не существует?! Она всегда что-то обозначает. В наше время очень часто ребенок или подросток «ленится» из-за того, что попросту не справляется с выливающимся на него колоссальным информационным потоком – и начинает защищаться, уходя из реальности.

Собеседник явно сам получил все компоненты счастья (образование, языки), и я с надеждой начинаю говорить про модели.

– У него одна модель – сидеть у компьютера, шляться с приятелями или валяться на диване и слушать музыку! Я такой модели не понимаю и никогда принять не смогу, что бы там ваша психология ни говорила!

– А чем вы сами занимаетесь?

– Я руководитель проекта.

– И для сына видите что-то подобное?

– Ну разумеется. У меня интересная, хорошо оплачиваемая работа. Чем это плохо, по-вашему?

Да ничем, безусловно. Только его сын – это другой человек, а властный отец, убежденный: кто не добился того, что есть у него (не стал руководителем, не выучил языки), тот неудачник, – легко и надолго снижает самооценку спокойному медлительному подростку-наблюдателю, из которого получился бы вдумчивый архивариус или, быть может, интересный преподаватель.

Еще одна позиция: «Мы из кожи вон лезем, чтобы он (она, они)…» Здесь модель строится вполне сознательно и от противного: дети должны получить или совершить все то, чего не смогли получить или совершить родители.

Именно эту модель обычно ругают во всяких популярных статьях по психологии и педагогике. Зря, кстати, потому что именно она сравнительно безобидна. Здесь все снаружи, все неоднократно проговаривается вслух, и уже довольно маленький ребенок – лет десяти-одиннадцати – может сказать свое решительное «нет»: «Нет, папа, я не буду ходить в хоккейную школу только потому, что ты когда-то не стал великим хоккеистом. Мне больше нравится заниматься судомоделированием»; «Нет, мама, я не буду учить три иностранных языка из-за того, что тебе не удалось выучить даже один!» Или, наоборот, вполне сознательно согласиться с доводами родителей и таким образом принять на себя долю ответственности за происходящее с ним: «Я же хочу в будущем путешествовать и чувствовать себя свободно в других странах, значит, нужно как-то этот английский язык учить…»

Единственное возражение от психолога для родителей: стройте модели на здоровье, продолжайте в детях свои свершения (если они согласятся, конечно), но не надо уж очень лезть из кожи вон. Потому что потом велик будет соблазн припомнить: «Мы ради тебя… а ты, неблагодарный…» Помните: вас никто не просил, это вы сами так решили, для собственного удовольствия.

Самая опасная модель… Не знаю, как ее назвать, – может быть, синтетическая? Ее обычно не формулируют даже по просьбе психолога. Она существует на уровне эмоций: «Я должен (должна) дать своим детям все…» Что «все»? А что получится и что подвернется: пеленки – фирменные, садик (а еще лучше няню) – с тремя языками, школу – самую лучшую из возможных, елку – кремлевскую, прочие развлечения – по высшему доступному классу… В чем опасность? Разумеется, ничего плохого нет ни в трех языках, ни в симпатичных и дорогих игрушках. Опасность в том, что эта модель часто не проговаривается до конца. Помните, я спрашивала в начале: а что вы, собственно, хотите получить на выходе? К сожалению, в этой модели на выходе часто получаются потребители всего вышеперечисленного, так как в процессе реализации родительской программы детям не совсем понятно, когда и куда следует сделать шаг самим. Да и не очень хочется, ведь и так все вокруг хорошо…

Есть модели «красивые». Они встречаются не так часто, но зато запоминаются.

«Я хочу воспитать своего ребенка настоящим гражданином великой России».

«Главное, что должен родитель, – это воспитать в детях смирение: ведь все мы в воле Господней».

«Мои дети должны быть внутренне свободны – это моя главная цель!»

«Только творческая жизнь, только художник угоден богам, все остальное – прозябание! Так я всегда ему и говорю».

«Человек должен много бабла зарабатывать. Потратить потом – кому ума недоставало? Если у человека денег нет, значит, он и сам ничего не стоит».

Честное слово, все это я не придумала, а действительно слышала в стенах своего кабинета. Не нужно быть психологом, чтобы догадаться, как подобные установки могут отразиться на взрослеющих детях и на их взаимоотношениях с проповедующим родителем.

Кусок хлеба для блокадной бабушки

Молодые родители сидели рядышком и смотрели смущенно. Ребятенок лет полутора деловито покопался в ящике с игрушками, извлек оттуда большого резинового динозавра самого свирепого вида и ткнул пальчиком в его морду, призывая меня к совместному восхищению:

– Зюбки!

Я улыбнулась малышу и перевела взгляд на его родителей.

– Слушаю вас.

– Понимаете, он крошит хлеб, – словно за что-то извиняясь, сказал молодой папа.

– Крошит, – отзеркалила я. – И что?

– Мы не знаем, что делать! – энергично вступила молодая мама, нащупав руку супруга.

– А надо? – уточнила я.