Любить монстра

– Никто не будет меня спасать, – поясняет она и смотрит на меня своими новыми бирюзовыми глазами. Я хочу сказать, что убью каждого, кто попытается ее обидеть, что сделаю все для нее, если только она будет рядом. А если не будет, я буду искать ее. Да. В этот момент я понимаю, что она имела в виду меня. Она хочет, чтобы ее попытались спасти от меня.

Верена подгружает ролик в онлайн-программу по нарезке видео. Убирает все, что ей кажется лишним. Включает на повтор и смотрит.

– Может, мне линзы другие надеть? – спрашивает она. На полном серьезе. Это смешно. Правда.

– Это видео даже не посмотрит никто, успокойся, – говорю я.

– На мой взгляд, поинтереснее котиков, – задумчиво говорит она и публикует видео на Ютубе. Медлит еще пару секунд и отправляет ролик на почту одного из новостных порталов.

– Нам пора уходить, – напоминаю я.

– Куда? – спрашивает она, сосредоточенно поправляя хэштеги.

– Для начала куда-нибудь выпить.

Когда мы уже возле машины, я оказываюсь в опасной близости от нее. Не заметил. Случайно. Верена складывает руки в жесте, очень похожем на молитвенный, опускает голову и делает шаг назад. Она все время делает шаг назад, когда кто-то оказывается слишком близко. Она боится людей точно так же, как я боюсь себя. И наоборот. Да. У нас обоих большие проблемы с головой.

8. Сквот

Верена

Мы выходим на улицу, и я оборачиваюсь, стараясь запомнить это место. «Бункер» – это двухэтажное заброшенное здание возле дороги. Слева и справа лес. Строго перед домом – шоссе. Настоящее логово маньяка.

– Людей не люблю, – поясняет он, следя за моим взглядом.

– В смысле, не умеешь их готовить? – интересуюсь я.

– В смысле, мне негде было жить. Нашел вариант в одной коммуне отщепенцев, захвативших дом неподалеку. Ну, знаешь, типа сквот. Пожил там, а потом сюда перебрался.

– Куда мы поедем? – спрашиваю я, когда мы уже сидим в его машине. Маленький черный «фольксваген» лет примерно десяти.

– В место, где ни хрена нет, – отвечает он. – Оно как-то соответствует моему душевному состоянию.

– Сквот? – спрашиваю я, пробуя на вкус незнакомое слово.

– Да. Там его ребята в нечто вроде клуба для своих переделали, – кивает Микки.

Я вспоминаю разговор возле больницы отца. Я и Анкель обсуждаем планы на вечер. Мы собираемся в какой-то бар, в котором не принимают кредитки. «Там вообще ни хрена не принимают», – говорит он, и мы идем к банкомату… Шанс небольшой, но есть. Да и вообще, оттуда точно можно будет сбежать. Заорать. Если это бар, там будут люди.

– А это место… Оно ведь недавно стало модным, да? – заискивающе спрашиваю я.

– Модное – это громко сказано, но да. Там и «золотая молодежь» стала появляться, – отвечает он и поворачивает ключ зажигания. Старенький «фольксваген» начинает тихо урчать, словно благодарит хозяина за намечающуюся прогулку.

Модный сквот – это непрезентабельного вида восьмиэтажный блочный дом на отшибе. Рядом с ним несколько компаний, которые уже явно выпили лишнего. Кучки по пять – семь человек веселятся и очень громко разговаривают. Парочка странных типов тренируется делать фаер-шоу. Они безуспешно жонглируют теннисными мячиками, привязанными к деревянной палке наподобие удочки. Внутри каждый квадратный сантиметр территории раскрашен граффити.

– Бонни весь первый этаж здесь раскрасила, – гордо говорит Микки и меняется в лице. Вспоминает о сестре.

– Тут легко можно просто исчезнуть, – говорю я.

– Нет, – глухо отвечает он.

Ничего не отвечаю. Мы проходим на третий этаж. Здесь организован настоящий бар. Все перегородки снесены. Почти всё вокруг в граффити. Две стены представляют собой огромный общий балкон.

– Пойдем на тот диван, – он указывает на какую-то убогую кушетку с видом на балкон. То есть никакого вида, кроме воздуха. Бортик балкона загораживает даже то подобие вида, что есть.

Я плюхаюсь на диван и ставлю на стол бутылку с пивом. Микки садится рядом и закуривает. Это очень крутой бар. Тут можно курить. На самом деле тут очень стильно и уютно. Тут действительно только свои.

– Не понимаю, почему ты отсюда уехал, – говорю я, откорябывая наклейку от пива.

– Здесь сложно организовать содержание заложницы, – шутит он. Ну, наконец-то, у него все-таки есть чувство юмора.

– Да ладно, что здесь, нет подвалов? – спрашиваю я.

– Подвал есть, но крики услышать могут, – пожимает плечами он. А может, и не шутит… – На самом деле тут живут отбросы общества.

– Нельзя так про людей, – бормочу я.

– Я тоже отброс, поэтому имею право. Это как со словом «ниггер» в Штатах.

– Отбросы тоже бывают хорошими людьми, – пожимаю я плечами.

– Редко, – кивает самому себе Микки, допивая свое пиво. Он поднимается и идет за новой порцией спиртного. Возвращается с бутылкой виски.

Тут играет техно. Всюду люди. Их слишком много. Не знаю, о чем он думал, когда ехал сюда. Зачем мы приехали? Здесь все его знают. На меня все странно косятся. Мне неуютно. Самое ужасное, что мне хочется назад, в бункер. И я начинаю ненавидеть за это Микки.

– Ты не поверишь, – бормочет он, пролистывая что-то в телефоне. – Ифти перечислили деньги на операцию.