Любить монстра

Через некоторое время моя паника начала потихоньку спадать, и я решилась с ним заговорить»

(Наташа Кампуш)

Уже уходя, Вольфганг начал выкручивать лампочку. Девочка вновь начала плакать и умолять его не делать этого, но он ничего не мог сделать, этого требовали «заказчики».

***

Дверь захлопнулась с тем же пугающим глухим звуком. Так продолжалось день за днем. Вольфганг спускался в бункер утром и вечером. Он приносил еду Наташе, чинил розетки, устанавливал лампочки, принес тумбу, стеллаж, школьные принадлежности из рюкзака Наташи, журналы и комиксы. Однажды девочка попросила Вольфганга компьютер, и на следующий же день Вольфганг принес тяжелый компьютер для игр. Приклопиль тоже любил играть в простенькие стратегии, поэтому отныне они коротали вечера за компьютерными играми. В такие часы они казались обычной семьей. Наташа была так счастлива, когда удавалось победить Похитителя хотя бы в игре, что Приклопиль частенько поддавался. Важно ведь не кто победит, а кто от этой победы счастлив.

Девочка замечала, что по выходным Вольфганг начинал вести себя как-то иначе. Он заметно нервничал, легко раздражался и никогда не задерживался в бункере дольше, чем на пять минут, а иногда и вовсе не появлялся весь день. Тогда Наташе приходилось съедать сэкономленные и отложенные заранее съестные припасы и сдерживать то и дело подступающую панику. Похититель мог попасть под машину, сломать ногу, его могли арестовать, в конце концов… Что тогда будет с ней?

По будням же Вольфганг обычно проводил вечера с Наташей. Они играли, читали книги и разговаривали.

Когда Вольфганг принес девочке школьные принадлежности, Наташа была счастлива. Первым делом она вырвала лист бумаги и начала писать письмо родителям. Приклопиль оставил ее наедине с собой, и девочка еще полночи придумывала текст послания родителям. Она хотела зашифровать в нем свое местоположение, рассказать, что с ней все хорошо, успокоить и попросить о помощи… Вольфганг пообещал отправить его, но на следующий день он появился с перебинтованной рукой. Оказалось, что «заказчики» чуть не убили его, когда узнали о письме, и отправить его не удалось. Наташа поверила, у него ведь правда рука была перебинтована.

«Бывали дни, когда тревога о родителях занимала меня больше, чем собственный страх. Я часами размышляла о том, каким образом подать им весточку, что я, по меньшей мере, жива. Чтобы они не теряли надежду. Чтобы они не прекращали меня искать. Первое время в застенке каждый день, каждый час я ждала, что вот-вот распахнется дверь, и меня спасут»

(Наташа Кампуш)

Этот молодой и красивый мужчина, правда, делал все возможное, чтобы Наташе было хорошо. Не в его силах было сделать лишь одно: освободить ее. Ежедневно в семь утра дверь открывалась, и небытие Наташи заканчивалось. В комнате вспыхивал свет, рождалось некоторое подобие жизни. Первой просьбой девочки стали часы. Непременно старого образца: со звонким будильником и гулко тикающей секундной стрелкой. Точно такой же будильник стоял у ее бабушки в пекарне Зюсенбрунна. Эти часы помогали пережить тринадцать часов тьмы в подполе. Когда свет в подвале выключался, пять квадратных метров буквально утопали во мраке. Ни единого луча солнца, ни звука, только едкий, убивающий уши треск вентиляционной системы. В этот момент казалось, что мир исчез. В такие моменты Наташе начинало казаться, что она сама исчезла. Именно поэтому ей были жизненно необходимы часы, предмет, который будет напоминать ей, что она существует.

– Что-нибудь еще? – привычно поинтересовался Вольфганг у девочки на прощанье.

– Купи мне, пожалуйста, бутылку Францбрандвайн, – отважилась наконец попросить Наташа.

– С ума сошла? – возмутился Вольфганг.

В конце концов он все же согласился принести ей алкоголь. Этой настойкой для растираний всегда пользовалась бабушка Наташи. Крепкий запах, который исходил от бутылки, обладал удивительным свойством перемещать во времени. Одного только вдоха хватало ей для того, чтобы представить себя за прилавком пекарни, почувствовать крепкие объятия бабушки, вдохнуть аромат сладких специй, смешанный с крепким запахом настойки для растираний.