Любит-не любит

– Вылезай, приехали! – скомандовал он, затормозив у обочины.

– Что? – спросила Тина, словно очнувшись, и посмотрела на парня так, словно впервые его увидела.

– Приехали, говорю, – повторил он, неприязненно поморщившись. – И побыстрее вылезай.

– Спасибо, – кивнула она и полезла в сумочку за деньгами.

– Э-э, не надо, – нетерпеливо махнул рукой владелец темной машины. – Такую красивую девушку катаю задаром.

– Правда? – Тина улыбнулась, услышав что-то приятное за последнее время. – Большое вам спасибо.

Она вылезла, потопталась на тротуаре, поозиралась по сторонам и поняла, что не знает, где находится. А высадившей ее машины уже и след простыл. Тина присмотрелась к одинаковым пятиэтажкам, выстроившимся вдоль пустынной дороги, стараясь найти табличку с названием улицы. Но тщетно, в тусклом свете уличных фонарей она увидела на одной из стен лишь искореженный металлический прямоугольник с куском разбитого стекла, на котором значилось «…ский проезд».

По ее телу пробежали мурашки. Несмотря на теплый август, ночью в тонком платье было прохладно. Девушка обхватила себя руками за плечи и поежилась. А может, это сказывалось пережитое волнение… и страх. Ей вдруг стало страшно.

Из обсаженного нестриженными кустами проулка медленно выкатились милицейские «жигули» с включенным проблесковым маячком на крыше. Не осознавая, что делает, Тина спряталась за павильончиком на автобусной остановке. Белая с синим машина пересекла осевую линию и стала удаляться от девушки.

Она перевела дыхание: слава богу, пронесло. А ведь когда она была маленькой, мама всегда говорила ей, если что случится, подойти к дяденьке милиционеру и попросить его помочь. Тина горько усмехнулась: да, многое изменилось с тех пор, когда люди безоговорочно верили в доброго дядю Степу. Впрочем, возможно, и сейчас еще существуют добросовестные стражи порядка. Но не будешь же выяснять это глубокой ночью на проезжей части, да еще одетая в полупрозрачное дорогое платье.

Стараясь держаться в тени кустов и домов, Тина побрела по улице. Время от времени она оборачивалась, чтобы посмотреть, не едет ли автобус или троллейбус. Редкие машины, как правило, мчались впритык к разделительной полосе. Но Тина больше не рисковала их останавливать…

А в понедельник она не вышла на работу. Дома у нее никто не брал трубку. Сотовый поначалу сообщал, что абонент находится вне зоны доступа, а вскоре перестал говорить даже это. Альбина на вопрос, что с ее приятельницей, неожиданно неприязненно буркнула:

– Я-то почем знаю. Мне она о своих планах не докладывает.

Прозвучало это довольно странно, потому что кто-кто, а эти двое слыли задушевными подружками, и им было известно друг о друге, казалось, абсолютно все.

Максим Латышев в ответ на аналогичный вопрос только пожимал плечами. И вид у него при этом был весьма сумрачный, словно у молодого человека кошки на сердце скребут. Почти весь рабочий день он отсиживался у себя в кабинете, изображая трудовой порыв, а в обед куда-то ездил, но никому не сказал куда.

Или разругались вдрызг, или она ему отказала, пришли к выводу осведомленные сослуживцы. И не сговариваясь решили не приставать к Максиму с расспросами. А непривычную раздражительность всегда выдержанной и доброжелательной секретарши списали на то, что она не одобряет поведения своей подруги.

Но когда и на следующее утро Тина не появилась на рабочем месте, почти все заподозрили неладное. Слишком уж ответственным и обязательным человеком она себя зарекомендовала. И даже если ей по каким-либо причинам вдруг стало невмоготу видеть своего жениха, вряд ли Тина расценила бы это как повод для прогула.

Альбине было поручено руководством прямо с утра, чтобы не терять времени даром, съездить на квартиру подруги. Максим, бледный и осунувшийся, вызвался ее сопровождать. С ночи на понедельник, с того момента, как Тина вышла из его квартиры, у него не было ни минуты покоя. Все видел перед собой потрясенное лицо девушки, а затем тоненькую фигурку, садящуюся в машину темного цвета.

Максим надеялся, что увидит ее утром в понедельник на работе. Однако она не пришла. Тогда он принялся звонить ей чуть ли не каждые полчаса по всем известным ему телефонам, даже не выдержал и в обед подъехал к ее дому. Все тщетно – Тина словно растворилась в воздухе. Во вторник она не пришла тоже…

– Я боюсь, – сказала Бина, когда оба сели в машину.

– Чего? – спросил Максим, скрестив руки на руле и не трогаясь с места.

– Того, что с Тинкой могло что-то случиться. Поначалу я решила, что она с ним… ну, с Вениамином, а теперь даже не знаю, что и думать.

– Я тоже не знаю, что и думать, – вздохнул Максим. – Но боюсь, проездим мы напрасно. Нет ее дома.

Альбина вопросительно взглянула на него.

– Я там был вчера. Дверь никто не открывает. Консьержка ее не видела. Соседи тоже.

– Ой, – пискнула Бина и закрыла ладонью рот. – Что же тогда получается? Неужели… – Она резко замолчала, испугавшись мысли, что пришла ей на ум.