Любить нельзя использовать

«За спрос не бьют в нос», – подумал я и нажал заветную кнопку, прежде чем что-то ответить.

– Я уже закончил, Жень, можешь садиться играть, – ответил я, избегая детальных расспросов, и пошел на кухню».

Артем в недоумении смотрел на прочитанные строчки и пытался понять, откуда она могла знать столь подробно об этих его переживаниях, ведь он никому о них не рассказывал. Такие моменты люди предпочитают умалчивать, это из рода того, с чем человек остается вечером наедине с самим собой.

«Четверг. Марина загадочно улыбнулась, увидев меня в дверном проеме. На тот момент она не подтвердила мой запрос в друзья, и я никак не мог проверить, видела она его вообще или нет. Судя по ее улыбке, я решил, что видела. Почему не ответила?

Сеанс психотренинга прошел в каком-то тумане для меня. Я находился в каком-то режиме ожидания, что она скажет мне что-нибудь или спросит о моем интернет-«преступлении». Ничего на интересующую меня тему сказано не было.

До вечера я был опустошен. Мысленно истерзался до кровавых ран. Мне хотелось вернуться к ней в кабинет и снова смотреть на нее, вдыхать свежий аромат ее духов… Я просто ходил по квартире из комнаты в комнату и думал, думал, думал…

Когда домашние улеглись спать, я решил проверить электронную почту. Точнее, очистить от рекламных сообщений. Наткнулся на оповещение из соцсети Марины. Решив, что это администрация снова что-то прислала, удалил. Выключил компьютер и улегся спать.

Не спалось. Включил компьютер и зашел на свою новую страницу. А там… Она не только добавила меня в друзья, причем сегодня сразу после моего сеанса, еще и сообщение прислала:

– Привет.

Это так много для меня значило. Обычное слово. Мы не часто задумываемся над важностью произносимых нами слов или написанных кому-то. Но это… Это было не просто слово «привет». В сложившейся ситуации, именно в этот момент моей жизни, именно от нее оно несло более глубокий смысл.

– Здравствуй! Давно я ни с кем не общался по душам. Даже и не знаю, что тебе написать. Вот чтоб тебе было интересно. Сегодня был в агентстве, оформлял документы на выход в море. Последний раз я уходил в плавание восемнадцать лет назад. Сейчас для меня все как в первый раз. И с тобой, как в первый раз.

Такого рода сообщение я отправил незамедлительно, потому что знал: если перечитаю, то не отправлю, а буду сидеть и ломать себе мозг, как ее покорить одним письмом.

Ответа не последовало. Я зашел на ее страницу – она была не активна.

Через пару дней я явился на прием. Ворвался в дверь, глубоко дыша, как разъяренный бык, заметался по кабинету и, не глядя ей в глаза, начал свой монолог:

– Марина, я все выходные провел у компьютера, как сторожевой пес. Я очень ждал ответ на мое сообщение. Каждые пять минут я проверял почту – не написала ты мне чего-нибудь? Нельзя же так! Я чувствую себя пятнадцатилетним парнишкой в свой сорок один! Я давно уже вырос из этого возраста, чтоб вот так вот переживать, у меня же инфаркт может быть, я ведь не молоденький здоровенький юнец…

Тут мою тираду остановил ее вопрос. Какой же у нее приятный голос!

– Ты огорчен? – профессионально и по делу спросила Марина.

– Не то чтобы огорчен… Я взъерошен и взбешен! Марина, если тебе неприятно мое общество, то я лучше найду другого доктора, – как бы пригрозил я.

– Не нужно, Артем. Присядь. А теперь вымолви то, что на самом деле хочешь мне сказать, – абсолютно спокойно, ровным тоном произнесла Марина.

Пауза.

Все мысли куда-то разбежались от страха, что язык может произнести их вслух. Я просто сидел и смотрел на нее.

– Ну же! Артем, я все прекрасно понимаю, ведь мне тоже не пятнадцать, да и плюс к тому я еще и психолог толковый, насколько мне известно. Смелее! То, что ты чувствуешь ко мне, нужно просто высказать другими словами и без претензий и ультиматумов, – как можно мягче пояснила она.

Мое дыхание стало размеренным, мышцы расслабились, тепло разлилось по телу. Я встал, механически подошел к столу, налил себе воды в стакан, сделал глоток и взял ее за руку. Не успел я ничего произнести, как она тут же выдернула свою руку из моей… От такой негативной, и к тому же резко неожиданной реакции во мне закипело возмущение и гнев. Выпучив на нее удивленные глаза, я громко и негодующе фыркнул и ушел.

Домой я решил пойти пешком. На улице лил отрезвляющий дождь. Серые тяжелые облака, полные воды, угрожающе нависли над городом. Я медленно шагал по мокрой асфальтовой тропинке меж очищающихся водой деревьев и бетонных коробок, в которых «запечатаны» человеческие судьбы. А я все думал, почему она это сделала. Либо у нее кто-то есть, либо это непрофессионально – тактильный контакт с пациентом, либо же я просто перешел в эту зону слишком рано.

Придя домой, сбросив мокрую одежду, я просто лег спать. Мне нужна была перезагрузка, а как Марина говорит: «С любой тяжелой мыслью нужно переспать». Что я и сделал.

Утром я обнаружил три письма от нее.