Любить нельзя помиловать

– Сядь ты, Максим. Угомонись. Давай для начала изучим эти бумаги.

– Это же победа! – последний раз воскликнул опер и рухнул на стул, словно лишился сил. По очереди мужчины стали читать принесенные Верой документы.

– Так-так. – Чугунов вытер со лба выступивший пот и забормотал: – «Я, Афанасьева Надежда Ивановна, заявляю, что…» Г-м-м… Понятно. «Ночевала у своей знакомой Веры Александровны Алмазовой…» Значит, часов в одиннадцать гражданка Алмазова все-таки была дома…

Та сидела, торжествующая, уверенная в своей победе. Наконец, следователь внимательно все прочитал, поднял голову и пристально посмотрел на Веру:

– Значит, вы отдаете мне эти бумаги добровольно? И хотите, чтобы я приобщил их к делу?

– Ну разумеется! – энергично кивнула Вера.

– Получается, что вы решились на чистосердечное признание. Это хорошо. Чистосердечное признание сократит вам срок, Вера Александровна. А если еще наймете хорошего адвоката…

– Какой срок? Что вы несете?

– Давай, Максим, – посмотрел следователь на симпатичного опера. – Вот теперь пора.

Тот прокашлялся, потом сказал:

– Дело в том, Вера Александровна, что дело это с самого начала выглядело очень запутанным. Посудите сами: в гараже найден человек, который задохнулся от выхлопных газов. На первый взгляд, несчастный случай. Но вскрытие показало, что в крови у потерпевшего имеется снотворное и еще какой-то неизвестный препарат, химическую формулу которого сразу установить не удалось. Пришлось обращаться в НИИ, к химикам, наши эксперты не справились.

– Какой еще препарат? – пробормотала Вера. – Что вы несете?

– Яд. Гремучая смесь, изготовленная со знанием дела. Действует примерно через час после приема. Такой яд мог изготовить только человек, имеющий доступ к лабораторному оборудованию и реактивам. Или опытный провизор. Увлекающийся химией.

– Что-что?

– У нас есть химическая формула, и теперь в аптеке, где работала Нина Сергеевна Кулакова, будет сделана ревизия. Я думаю, что обнаружится недостача тех самых препаратов, которые были использованы для приготовления яда. И получается занятная картина. Ваш хозяин приглашен вами на ужин в ресторан. Якобы для того, чтобы встретиться с Никитой Борисовичем Наминым. Вы выступаете в роли посредника. У обоих есть мотив, и у вас, и у Намина. Вы заинтересованы в росте своей карьеры, Намин в том, чтобы убрать своего кредитора. По странному совпадению именно этот вечер вы оба выбираете для того, чтобы совершить убийство. Но планы у вас, естественно, разные. Один кладет в бокал с вином снотворное, другой яд, который должен подействовать не ранее, чем через час. Видимо, чтобы отвести от себя подозрение. Авось пронесет. Ко всему прочему тот, кто положил в бокал с вином яд, очень надеялся, что в крови убитого его не обнаружат. Ведь занимался его изготовлением профессионал, человек одаренный!

– Ниночка, – одними губами сказала Вера.

– Вы и сами все знаете. Итак, тот, кто положил в бокал с вином снотворное после того, как покинул ресторан, поехал к гаражу, чтобы довести начатое дело до конца. Владимиру Иосифовичу удалось загнать машину в гараж, но вылезти из нее он не смог и умер в своем джипе. Тот же, кто пришел в гараж, подумал, что человек этот крепко спит, проверить не решился, убедился, что мотор работает, и плотно прикрыл двери. Но умер Владимир Иосифович не от отравления выхлопными газами. В его легких следов этих газов не обнаружено. Умер он от яда. Есть заключение эксперта. В момент, когда закрылись двери гаража, потерпевший уже не дышал.

Следователь Чугунов полез в папку за каким-то документом. Вера сидела, словно оглушенная. Как же так? Выходит…

– Выходит, что я ни в чем не виновата, – сказала она. – Я же не могла убить человека, который был уже мертв!

– Вот именно, – кивнул следователь. – В действиях того, второго, безусловно, был криминал. Но между убийством и покушением на убийство огромная разница. Да, он положил снотворное и закрыл ворота. Но не убил. Понимаете? Не убил! При наличии смягчающих обстоятельств, безупречном прошлом и хорошем адвокате… Я думаю, что господин Намин отделается условным сроком. Он ведь может сказать, что хотел усыпить своего кредитора, чтобы изъять расписку, а когда убедился, что того убили, закрыл ворота и ушел. Да мало ли, что они придумают! А вот вы совершили преднамеренное убийство. Вы смертельный яд в напиток положили. Вы знали, что он убивает, этот препарат.

– Но ведь это же я была у гаража! Я подложила снотворное! Я! – закричала Вера.

– Вы только что добровольно… Я подчеркиваю: добровольно принесли нам документы, которые доказывают обратное.

И Чугунов, словно пасьянс, разложил перед Верой три документа: