Любить нельзя забыть

Да и в моих, наверное, тоже, потому что вопрос реально вгоняет в тупик. Даже не знаю, что ответить, то ли послать, то ли объяснить. Судя по реакции парня надо выбрать второй вариант. Похоже я глупая, раз стою здесь и бьюсь о стену головой. Боли много, толку мало. Но я упорно продолжаю это делать.

– Паншина. Не притворяйся, что не понимаешь о ком я. Ты сам про нее сказал, – стараюсь держать себя в руках, хотя хочется совсем другого.

– Я не говорил об Алисе. Паншину зовут Кира. Ты меня сбить пытаешься что ли? – и засмеялся своим словам, а потом и вовсе отошел, наводя в волосах беспорядок. – А ты оказалась еще интереснее. Я искренне не хотел верить, что ты такая. Думал Соболев тебя обработал, влюбил в себя серую мышку и использует, но ты и сама…

Договорить ему было не суждено. Звук пощёчины разлетелся по всему коридору, и не спасли от эха большие цветы. Даже рука загорелось от силы удара, а на щеке с легкой щетиной начал проступать след от ладони. Так ему и надо. Никто не посмеет меня унижать. То, что выше меня на голову не дает ему никакого права втаптывать в грязь.

– Правда глаза колет? Неприятно слышать, да? – потирая место ушиба, с усмешкой выдал Градов.

– Лучше замолчи, пока еще не получил, – цежу сквозь зубы, а у самой в ушах заложило от напряжения.

Дышать от обиды стало сложно. Словно невидимая рука шею в тиски взяла и не отпускает.

– Ну, давай. Вперед. Что стоишь? Вот он я, в отличии от тебя, способный говорить правду, – и раскрыл руки в сторону.

Хотелось воспользоваться моментом. Поколотить его за каждую пролитую слезинку. Даже замахнулась уже, а потом в голове словно тумблер переключили. Все его слова сложились в общую картину. Абстрактную такую, противную. Он ведь просто хочет выйти из ситуации белым зайчиком, пушистеньким таким. Ему просто надо самоутвердиться. Точно!

– Знаешь, жалко тратить на такого человека время. Сделай одолжение, исчезни из моей жизни так же быстро и четко, как появился, – максимально спокойно ответила, чтобы не выглядеть жалко.

– Что, все? Считаешь героиня, типо вышла чистенькой? – кричит в спину, и я невольно останавливаюсь, поворачиваясь к наглецу.

– Вот знаешь, никак не пойму, сколько в тебе наглости, стоять и врать прямо в глаза, обвинять меня невесть в чем? – медленно подошла к нему, пока говорила, и застыла рядом с ним.

Очень близко, буквально в двадцати сантиметрах остановилась. Даже голову пришлось запрокинуть, чтобы смотреть в глаза, которые сейчас похожи на грозовое небо. Наши нервные дыхания перемешались в одно, даже страшно стало, насколько обжигающе-горячим оказался воздух вокруг нас.

– Во мне? Ты серьезно сейчас?

– Да. Серьезнее некуда. В отличии от тебя, я была честной от и до. Что, увидел простушку, реальную официантку и не нашел более удачного способа дать заднюю? Только и этого тебе оказалось мало. Надо выставить меня предательницей. Ты так самоутверждаешься что ли?

Он смотрел и не понимал, о чем я, либо делал вид, что не понимает. Я запуталась. Но и обижать себя никому не позволю.

– Похоже официантки все пропащие, жаждущие бежать только за большим рублем, и строящие из себя ангелов. Только из меня демона не стоит делать, когда у самой крылышки за спиной не белые, да и нимба я не вижу, только рожки.

– Ты, да ты вообще обнаглел! – толкнула его в грудь к стене. – Я дьяволица? Хорошо, думай как хочешь. Только меня ты не убедишь в этом. Придумал он небылицы всякие, и пытается в головы другим вложить. Хоть бы отмазку нормальную придумал. Соболева какого-то приплел, которого я в глаза не видела. Паншину хоть бы узнал сначала как зову. Кира. Ага, сто раз она Кира. Сам ведь переписку подделал, а видео, да смонтировал. И все ради чего? Сделать меня виноватой, чтобы проще было отказать? Не веришь мне на слово? Да без проблем. Только кто из нас двоих согласится на детектор лжи? Я точно, потому что скрывать нечего. Ведешь себя как баба.

– Лучше замолчи. Мне тоже скрывать нечего. Пошли, хоть сейчас. Еще посмотрим кто прав, – в пику отвечает, и я понимаю, он реально верит в то, что говорит, и похоже виноват не он. Нас тупо развели.

– Ну тогда еще Соболева прихвати, вот парень удивится, что его приплели в разборки. И Карину.

– Киру.

– Ой прости, Киру. Даже интересно, как она выглядит. Ну? Зови. Пусть все узнают, какой ты неврастеник и дурак. Не только мне позориться перед всем институтом. Давай! По любому есть их номера, или знаешь где найти.

Он смотрел на меня и о чем-то думал. О чем конкретно – не знаю. Но эмоции сменялись очень быстро. Можно смешать жуткий коктейль, потому что в нем и неверие, смятение, немного радости, щепотка надежды, пара порций сомнения, грамм сто отрицания.