Любить нельзя

Поля выгибается в моих руках, подставляя шею для новых поцелуев, и я жадно набрасываюсь, стараясь брать и давать. Стремясь насладиться желанным телом, насладиться её близостью и достигнуть в этом наивысшего пика. Но даже после этого мне будет мало. Ничтожно мало.

Подхватив Полину, унёс её в спальню и уложил на недавно заправленную постель, в которой все эти дни она спала без меня.

– Прости меня, малышка, – шепчу в её губы, снова и снова их касаясь. – Я слишком боюсь за тебя, чтобы втягивать в разборки.

Тонкие пальцы скользнули в мои волосы и потянули назад, чтобы я увидел недовольство в её глазах.

– Мы обязательно вернёмся к этой теме, Марк. А теперь продолжай извиняться, но в другой форме.

Я улыбнулся, прекрасно понимая, что эта вредина точно не успокоится, пока не расскажу ей, как всё прошло. Мне ничего не оставалось, кроме как, заглаживать вину вновь и вновь… в этой самой постели, потому что ни за что не расскажу о некоторых вещах, способных сделать ей больно.

И я вернулся к прерванному. Толкнулся, ловя новый стон губами и принялся жадно зацеловывать. Мне нравилось, как она стонет. Нравилось, как чувствует каждое мое движение. Нравилось, как скулит мое имя перед тем как взорваться бурным оргазмом и сжать меня пульсирующей плотью. Я догнал её в несколько толчков. И только через несколько долгих секунд, когда стук сердца начал стихать, а удовольствие растворилось в крови, лёг на бок и притянул Полю в свои крепкие объятия.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Но если ты ещё раз так исчезнешь, не задумываясь убью при первой же встрече.

– Никогда больше, Поль, – усмехаюсь в макушку. – Во всяком случае, пока на то не будет серьёзных причин. Ну и… лучше умереть от твоей руки, – произнёс улыбаясь, за что тут же получил тычок в бок.

– Я тебя предупредила!

– Я понял, – сообщил примирительно. Сжал чуть крепче и прошептал на ушко: – Я люблю тебя, малышка.

Эпилог

Я впервые в своей жизни встречала Новый год, смачивая ноги в океане. Странное чувство, надо признать. Ни тебе снега, ни ранних салютов, ни промозглого холода. Только маленькая искусственная ёлочка, украшенная Марком фантиками от конфет и найденными в доме крышками от бутилированной воды, имитирующих сейчас блестящие шарики.

– Как же ты не додумался купить игрушек? – спросила лукаво, склонив голову набок, наблюдая за тем, как самый лучший на свете мужчина в моей жизни ищет на смартфоне телеканал на московском времени, чтобы посмотреть поздравление президента в режиме онлайн.

– Я очень торопился к тебе, – усмехнулся в ответ, ставя телефон на поднос-столик, вытащенный Марком же из спальни.

Он уже успел принести бутерброды с красной икрой, бокалы и шампанское. Меня же просил лечь на песочек, подставив ножки ласковым волнам, и наслаждаться вечером.

– Торопился целых две недели, пока я тут с ума сходила и не находила себе места, – да, во мне всё ещё говорила обида. Такое сложно забыть.

– Я и сегодня буду извиняться за это, – он обернулся и дьявольски улыбнулся, опалив меня жарким взглядом. – И завтра, и последующие недели, месяцы и годы.

После взял бутылку с шампанским в руки и принялся открывать.

– Я бы не загадывала так надолго на твоём месте, – хмыкнула и перевела взгляд на экран смартфона, где началось поздравление президента.

А вот Марику моё высказывание не понравилось. Он снова повернулся, прищурился, но ничего не сказал. Просто смотрел несколько долгих минут, но вернулся к делу за пару секунд до начала боя курантов. Пробка вылетела с хлопком и струёй пенной жидкости. Марк наполнил бокалы, убрал бутылку, но прежде, чем вручить мне бокал, взял мою правую руку и медленно, с каким-то особым удовольствием и злой усмешкой, надел на безымянный палец кольцо.

– Ты будешь моей женой, Поля.

Не вопрос – постановка перед фактом.

И пусть мне захотелось из вредности сказать категорическое “нет, ещё рано”, но я не смогла произнести ни слова, потому что… Ну, потому что это Марк. Я знаю его всю жизнь. Люблю его всю жизнь. И я просто не могу сказать ему это неуместное, глупое “нет”.

– Почему я не могу дать тебе отпор? – спрашиваю скорее себя, чем его, но Марк всё равно отвечает с привычной злой усмешкой:

– Потому что ты моя. Давно. Прочно. Бесповоротно.