Любить всем сердцем

Глаза Дэйва буквально сверкают.

— Именно. Мне нужно сделать телефонный звонок. — Он исчезает в коридоре.

— Потрясающе, приготовься к тому, что тебя скормят акулам. — Я стону и тру глаза. У меня в голове каша, и впервые за долгое время пить и принимать наркотики — это последнее, чего я хочу. Я хочу спать. Сон и Бетани.

— Могу я задать тебе личный вопрос?

Приоткрываю один глаз.

— Можешь, или можешь просто погуглить. Все мое личное дерьмо выставлено в сети, чтобы его видел весь гребаный мир.

— Как вы с Бетани это делаете?

— По-разному, но мне больше всего нравится, когда я ставлю ее на четвереньки и...

— Это не то, что я имел в виду.

Мы смеемся смехом лишенного сна безумия.

— Я имею в виду, что ты — это ты, и ты здесь, и тебя окружает столько красивых женщин, а она в другом штате живет своей жизнью, и парни, вероятно, ходят за ней табунами. Ей должно быть одиноко, когда ты отправляешься в турне…

— Ты сам видел, как хорошо все у нас складывается. Она, бл*дь, порвала со мной.

Он хмурится.

— Да, но то, как она на тебя смотрела... ты ей очень нравишься. Вы ведь все уладите, правда?

Я поднимаю руку, чтобы заставить его замолчать, прежде чем зафрахтовать свой чертов самолет и улететь в Финикс.

— Если ты спрашиваешь разрешения, чтобы приударить за ней, должен тебя предупредить, что уволю тебя из этой группы и отрежу обе руки, если ты хотя бы попытаешься отнять ее у меня.

— Полегче, приятель. — Он потирает свои колючие светлые волосы. — Она, конечно, милая девушка, но я занят.

— У тебя есть кто-то в Вегасе?

— Да. Она не такая крутая, как Бетани. Она взрывает мой телефон, если даже думает, что я нахожусь в одной комнате с другой женщиной.

— Ты не любишь ее, так что покончи с этим, прежде чем переедешь в Лос-Анджелес.

Райдер хихикает.

— Почему ты решил, что я ее не люблю?

— Ты только что сказал, что она заноза в заднице и взрывает твой телефон, вызывая у тебя гребаную головную боль из-за дерьма, которое ты не можешь контролировать.

— И что?

Я удивленно смотрю на него.

— В смысле? Это же отстой.

— Да, это отстой. — Он испускает сокрушенный вздох и слепо смотрит на стену. — Но мысль о том, что я причиняю ей боль, еще больший отстой.

— Ну, я имею в виду, что она сводит тебя с ума. Тебе же хреново.

— Это конечно раздражает, но мне больно сознавать, что я разбиваю ей сердце.

Я моргаю и тру глаза. Может быть, я страдаю психозом от недосыпания.

— Но любовь должна быть приятной.

— Кто тебе это сказал?

— Жизнь научила.

Он отрицательно качает головой.

— Нет, чувак, любовь, бл*дь, убивает. Как это может быть приятно, когда ты наконец-то обнимаешь кого-то потрясающего только для того, чтобы каждый гребаный день беспокоиться о том, что потеряешь ее?

Я смотрю на стену с золотыми и платиновыми пластинками на ней, и в животе у меня возникает тошнотворное чувство.

— Жизнь без любви гораздо проще, братан. — Райдер поворачивается, чтобы уйти. — По крайней мере, жизнь без любви означает, что тебе не придется ходить с постоянной болью в животе, боясь, что однажды ты ее потеряешь. — Он открывает дверь. — Увидимся вечером.

Так вот что это за дерьмовое чувство у меня в животе?

Появляется Джонни, и я тупо иду к машине, думая о том, что сказал Райдер.

«Возможно, ты захочешь пересмотреть свое определение любви».

Слова дока Ульриха проносятся у меня в голове. Я возвращаюсь к своей истории с женщинами, череде лиц и тел, которые сливаются вместе, и ни одно из них не запомнилось до Бетани.

Она совсем другая.

Я знаю каждый дюйм её тела. Нежные звуки, которые она издает, когда прикасаюсь к ней. Могу вспомнить ее смех, как будто она сидит прямо рядом со мной. Помню все ее улыбки и то, что они означают. Знаю игривый тон ее голоса, когда она пытается не обращать внимания на то, что я сказал, что действительно задело ее.

О черт, сколько раз я причинял ей боль.

Я хватаюсь за живот, пытаясь ослабить боль, вызванную этими мыслями. Наконец-то Джонни подъезжает к моему дому, я выхожу из машины и направляюсь прямо в свою комнату. Останавливаюсь в коридоре и смотрю на дверь комнаты для гостей.

Без разрешения ноги сами несут меня в комнату, где спала Бетани. Посторонний может ничего не заметить в этом безупречном пространстве, но я вижу Бетани повсюду. Я чувствую слабый цветочный аромат, который она оставила после себя. Черный халат, который она носила, висит на крючке в ванной.

Я сбрасываю туфли, джинсы, стягиваю через голову рубашку и стою голый перед халатом. Монстр внутри меня ухмыляется и издевается над моей слабостью, но моя потребность в Бетани сильнее его.

Натягиваю халат и оборачиваю его вокруг себя. Закрываю глаза, когда меня атакует ее запах и от осознания того, что я ношу то, что когда-то было прижато к ее обнаженному телу. Подхожу к кровати, поднимаю простыни и забираюсь внутрь.

Окутанный всем, что от нее осталось, боль в животе утихает, и я наконец-то могу немного поспать.

Глава 22.

БЕТАНИ

— О, оставляй так, — говорит Эшли с порога моей комнаты. — Мне нравится. Кровать под окном, книжная полка — все идеально.