Любить – значит страдать

– Ну что, похоже, я вчера слегка опозорилась? – спросила за завтраком мама. – Тебе, наверное, было за меня стыдно. Я здорово переживала, слегка перепила и слишком много болтала. Эмили, прости, ради бога. Передай Эвану…

– Мама, то есть Рейчел! Все нормально. Честное слово.

– Но вид у тебя был совсем не нормальный, а совершенно убитый.

– Вовсе нет, – сказала я и постаралась утешить ее ласковой улыбкой.

– Ты уверена? – Она явно терзалась чувством вины.

Я не знала, как еще ее можно успокоить, и просто кивнула.

– Извини, я не смогу сегодня днем прийти на твою игру.

– Понимаю. Тебе надо работать.

– А ничего, что я напросилась на матч к Эвану? Или это все-таки не слишком хорошая идея? Интересно посмотреть, как он играет. Я серьезно.

– Все хорошо. – Я хотела, чтобы мама расслабилась. От волнения она уже едва дышала. – Ты была великолепна. Честно-честно. И я совсем не против, если ты в субботу пойдешь на его игру. Можешь взять с собой Джонатана.

Она вдруг отвела глаза, нахмурилась и уставилась в свою чашку с кофе.

– Что такое? – встревожилась я.

– Ума не приложу, что с ним происходит, – пробормотала она. – Похоже, он что-то скрывает. – (От жалости к ней у меня кольнуло сердце.) – А он ничего тебе не говорил? Ну тогда, когда вы сидели ночью в гостиной?

Я покачала головой, поскольку не считала себя вправе выдавать чужие тайны. А врать не хотелось.

– И о чем вы разговаривали? – спросила она с таким видом, будто существует тайное общество, в которое ее не приняли.

– Да так, ни о чем особенном. О спорте, рекламе, бессоннице.

– А ты, случайно, не знаешь, почему он не спит? – пристально посмотрела на меня мама, но я лишь пожала плечами и отвернулась. – Он не хочет со мной делиться. Прошлое вообще запретная тема. С одной стороны, это, конечно, хорошо. Ведь воспоминания причиняют страшную боль. Но с другой – хотелось бы, чтобы он больше доверял мне и хоть что-то,но все же рассказывал.

Я в очередной раз кивнула. Чувство вины сжимало горло, мешая говорить. Должно быть, я никудышная дочь. Наверное, надо было сообщить Рейчел, что он переезжает в Калифорнию и что ему тоже тяжело вспоминать прошлое. Хотелось сказать, что дело вовсе не в ней и он за нее реально беспокоится. И все же Рейчел может неприятно удивить, почему он делится подобными вещами только со мной. Более того, я совершенно не понимала, как объяснить, почему я обсуждаю с ним настолько личные вещи. Поэтому я предпочла хранить молчание. Мне оставалось только тоскливо смотреть, как она терзается сомнениями.

– А когда ты его снова увидишь?

– В пятницу, – вздохнула она. – Заодно спрошу, пойдет ли он со мной на игру.

– Думаю, тебе все только кажется. Ничего страшного не происходит. – Конечно, это была ложь во спасение, но на душе стало еще тяжелее.

– Ну ладно, мне пора, – посмотрев на электронные часы, бросила она. – Пришли мне эсэмэску, сообщи какой счет. Хорошо?

Я кивнула, проводила ее взглядом, и у меня опять засосало под ложечкой. И вообще, я была жутко зла на Джонатана. За то, что поставил меня в дурацкое положение. За то, что проявил малодушие, а в результате заставил Рейчел страдать.

Преисполненная решимости, я достала мобильник и послала ему сообщение:

Ты должен ей все сказать!

Ответ пришел, когда я уже была в школе:

Задерживаюсь в Нью-Йорке. Приеду в пятницу. Но я обещаю!

А до пятницы еще ой как далеко!

– Привет, – услышала я, вернувшись домой вечером после школы. – Я так счастлива, что вы выиграли!

Даже не потрудившись переодеться после работы, она лежала на диване с бокалом вина в руке.

– Здравствуй, – мрачно ответила я, бросив на пол спортивную сумку.

– И почему такое кислое лицо? – язвительно спросила мама, подливая себе вина. – Все в порядке?

– Угу, – не слишком убедительно сказала я.

Я, естественно, не собиралась говорить о том, что после матча увидела рядом с Эваном Аналайз, и о том, что расстроилась, когда он предложил подвезти ее домой, в то время как я рассчитывала побыть с ним вдвоем. Мне вовсе не хотелось испытывать такое чувство… ревности. Да и особого повода вроде не было. Но вопреки здравому смыслу всякий раз, как Аналайз смотрела на него огромными глазами олененка Бэмби, у меня внутри все переворачивалось. Поэтому я решила переключить мамино внимание и осторожно спросила:

– А как у тебя дела?

– Спасибо, хреново!

К счастью, мама не видела, как я закрыла глаза и стиснула зубы, так как сразу все поняла по интонации ее голоса. Она опять напилась.

И хотя мне надо было писать сочинение по английскому, я не пошла в свою комнату, а осталась с мамой в тайной надежде, что смогу успокоить ее и она не будет больше пить.

– У меня эта игра была самой результативной из всех, – сообщила я, одновременно пытаясь оценить степень маминого опьянения.

Рейчел неуверенно повернула голову в мою сторону. Лениво улыбнулась, отчего глаза сразу превратились в две щелочки. Да… Похоже, она была уже под хорошим градусом.