Любить – значит страдать

Я включила фен и постаралась ни о чем не думать: ни о бесстыдной лжи, ни о подозрительных нотках в мамином тоне, ни о бешеном сердцебиении, которое так и не улеглось после эпизода в ванной комнате.

Выключив фен, прислушалась к голосам и музыке, доносившимся из гостиной, и к звуку льющейся воды в ванной. Наспех собрала волосы в низкий узел, поскольку это была единственная прическа, которую я научилась более-менее прилично делать. Достала из шкафа красное платье в стиле ампир и с улыбкой сняла с него чехол. Платье идеально подходило для нормальногосвидания.

Затаив дыхание, я погляделась в большое зеркало, а затем повертелась из стороны в сторону, взмахнув подолом. Оставалось только вернуть себе душевное равновесие, а вместе с ним и нормальный цвет лица. Надо держаться подальше от Джонатана, и тогда все будет в порядке.

Наконец я успокоилась и вышла из своей комнаты. Мама с Эваном болтали в гостиной. Из обрывков фраз я поняла, что мама кормит его историями о музыкальных группах, которые она слышала и от которых в свое время буквально балдела.

Я медленно спустилась по лестнице, чувствуя, как колышется вокруг ног юбка. Услышав мои шаги, Эван вышел в прихожую. При виде меня у него загорелись глаза, и я сразу успокоилась. Неожиданно сзади скрипнула дверь, но я решила не оглядываться, чтобы прямо на месте не сгореть от стыда.

– Эмили, какая ты красивая! – пропела улыбающаяся мама.

– Да, – едва слышно прошелестело в воздухе.

Хотелось надеяться, что это сказал Эван, но реплика донеслась с верхней площадки. Я оступилась и с трудом удержалась на ногах.

Эван протянул руки, чтобы меня подхватить, и я сказала со смущенной улыбкой:

– Никак не привыкну к каблукам.

– Я все равно не дал бы тебе упасть, – произнес Эван.

И я улыбнулась, так как знала, что это правда.

– Ну, здравствуй! – Мама бросилась вверх по лестнице навстречу Джонатану.

Все, значит, нам пора уходить.

Эван помог мне надеть куртку, а когда я обернулась сказать «до свидания», мама уже повисла у Джонатана на шее. Она вцепилась в него так крепко, словно боялась, что он испарится. Но Джонатан почему-то смотрел не на маму, а на меня, его руки небрежно лежали у нее на плечах.

– Пока, – в один голос сказали мы с Эваном.

– Желаю хорошо повеселиться! – крикнула нам вслед мама.

Эван захлопнул за собой дверь.

– Вот то, что я люблю больше всего на свете, – задумчиво произнес Эван.

– Что именно? – рассеянно спросила я.

Мои мысли были заняты маминым легкомыслием и двуличием Джонатана. Я реально расстроилась из-за нее. Но потом все же решила не думать о грустном и переключилась на Эвана.

– Смотреть, как ты спускаешься с лестницы, – ответил Эван, и мое сердце сразу оттаяло.

Мы приехали в прибрежный ресторан в соседнем городке. Я практически вплыла туда под руку с Эваном. Нам дали угловой столик с видом на воду. Похоже, мне начинали нравиться нормальныесвидания.

– Что случилось после игры? – спросил Эван, когда мы заказали напитки.

– Ой, представляешь, я забыла выключить фары, и сел аккумулятор. Пришлось прикуривать от машины Джилл. Конечно, надо было позвонить тебе, сообщить, что задерживаюсь, но я торопилась домой, чтобы переодеться. Прости, пожалуйста.

– Никаких проблем, – сказал Эван. – Я узнал много нового о том, на какие концерты в свое время ходила твоя мама.

Он весело засмеялся, а я в ответ смогла лишь слабо кивнуть. Я не находила ничего забавного в ее авантюрной жизни, особенно если учесть, что она меня бросила.

Официант принес напитки, и мы сделали заказ. Заиграл квартет музыкантов, воздух наполнили мелодичные звуки, перекрывавшие шум голосов. И я почему-то сразу представила, что мы с Эваном одни в ресторане. Свет свечей смягчал черты его мужественного лица, отражаясь в дымчатых глазах. Эван взял мою руку, нежно сжал ее, и у меня сладко заныло в груди.

– Я ведь ничего не знаю о твоих калифорнийских друзьях, – произнесла я, когда снова обрела способность говорить. – Может, расскажешь о них?