Любивший Мату Хари

Лет через двадцать пять после казни разнёсся слух, что чуть ли не главный участник дела Маты Хари живёт в монастыре в Монсеррате. Монастырь этот, основанный бенедиктинскими монахами около восьмого века и возвышающийся на три тысячи футов над рекой Ллобрегат в пригороде Барселоны, место поистине примечательное. По преданию, здесь хранится чаша Святого Грааля[3], и почему бы не предположить, что столь совершенные декорации окружали встречи Маты Хари с единственным мужчиной, любившим её до самого конца.

Его описывали как измождённого человека с седыми волосами и выцветшими глазами. Отнюдь не будучи отшельником, он жил так, будто принял монашеский обет. Его комната представляла собой низкую и прямоугольную келью, выходящую во двор. Грубая мебель. Между тем он был хорошим художником; посетители часто заставали его у окна за мольбертом или бродящим по плато с альбомом для набросков. Говорят, он никогда не уставал от рисования пейзажей.

Грей впервые встретил Мату Хари в 1905 году и потом долгие годы не расставался с её фотографией. Довольно известный рекламный снимок, запечатлевший её на сцене полуобнажённой, с нагрудными украшениями и индийской диадемой в волосах. У её ног охапка оранжерейных орхидей, вдоль края сцены — пальмы в кадках.

Конечно, он уверял, что она была очень красива, что привлекали её необыкновенные глаза. Ещё он настаивал на том, что она обладала определёнными чёрными чарами: какой-то сладострастной невинностью, которая всегда так зачаровывает мужчин.

Он говорил, что больше всего она ему нравилась в часы, когда после спектакля, измученная, она отдыхала в гримёрной или болтала за кулисами с друзьями. Он говорил, что они часто беседовали о книгах, которых она никогда не читала, и об искусстве, которого она не понимала. Он также говорил, что она была безудержной лгуньей, никогда не отдавала долгов и спала почти со всяким. Но она не была шпионкой.

Мнение Грея о казни Маты Хари обескураживало посетителей, ибо обладало силой уверенности. Он утверждал, что никогда не предпринималось настоящего расследования, существовали только интриги. Он утверждал, что не было попыток выяснить правду, а существовал только дешёвый претенциозный миф. Свидетелей заставили молчать, пока мельница судебного производства продолжала молоть и молоть с ужасающей неизбежностью, и в конце концов её казнили, но не за преступление — они убили её по каким-то своим причинам.

Глава первая

Он впервые увидел её на фотографии — тоненькую девушку на велосипеде. Одна рука покоилась на обнажённом бедре, другая, казалось, парила в воздухе. Её волосы и глаза были очень тёмными, губы слегка приоткрыты. Всё это было весной 1904 года в Париже, городе, который мы будем всё время упоминать.

Фотографию сделал русский друг, бледный юнец, Вадим де Маслофф. Как и Грей, он впервые появился в этом городе год назад, когда его надежды на Оксфорд рухнули. К зиме они жили, разделённые только узким двориком, и часто встречались по вечерам, чтобы вместе выпить. Де Маслофф был одарённым фотографом и чаще всего обретал собственную индивидуальность, фотографируя «ню» — тем и платил за квартиру... отсюда этот откровенно неприличный портрет юной Маты Хари.

При воспоминании о прошлом те дни всегда возвращались к Грею одними и теми же картинами: приглушённый разговор в дешёвом кафе, голубизна линии горизонта, ощущение трости в руке, обтянутой перчаткой. Это был холодный год, с преждевременными ранними заморозками, нагрянувшими в октябре. Потом пришёл март, и затяжные дожди, и долгий поздний апрель.

Как вспоминал Вадим де Маслофф, она впервые появилась ясным днём, наполненным благоуханием едва распустившихся цветов, в последнюю неделю апреля. Он только что вернулся после утреннего перерыва и обнаружил её сидящей на низеньком диванчике в углу его студии. На ней были чёрное платье, коричневые туфли и бежевое пальто.

Вдоль дальней стены был собран театральный реквизит, и сначала он заставил её позировать возле восточной вазы. Затем она встала на колени на диванной подушке, с руками, крест-накрест сложенными на груди, причём соски были слегка подрумянены. Наконец он поставил её возле того велосипеда, и она просто глядела в объектив фотоаппарата.

Когда всё закончилось, она быстро оделась, взяла свои деньги и ушла через боковую дверь. Хотя на самом деле она позировала для семи фотографий, только одна — с велосипедом — вышла в тёмной комнате.

Фотография лежала на колченогом столе в комнате де Маслоффа. Грей вытащил её из пачки, а остальные, около двух десятков, рассыпал по дощатому полу. Дождь лил с пяти часов, и хотя оба они непрерывно пили, им не удавалось напиться допьяна.

Первые впечатления Грея были случайны, почти поверхностны. Возможно, он сказал себе: «Эта мне нравится. Кто она?»

Де Маслофф полудремал в плетёном кресле, лениво отковыривая отставшую от стены штукатурку. Он обычно не обсуждал свои «ню».

   — Кто?

   — Девушка с велосипедом. Кто она?

Де Маслофф пожал плечами:

   — Просто девушка.

   — Но она мне нравится.