Люблю и ненавижу

«Боже, что же в твоем мире растет для меня?» – подумала я, дочитывая фолиант А.И.Солженицына «Двести лет вместе». Она ведь тоже о крови. О том, что древняя кровь иудеев важнее и сильнее всего– отчизны, веры, воспитания, культуры, судьбы, свободного человеческого духа. Один момент в книге меня совсем изумил. Речь идет о том, что после революции 1917-го года в культуру пришла еврейская молодежь и стала там успешно творить свои разрушительные произведения. В качестве примера Солженицын приводит судьбу знаменитого театрального режиссера Всеволода Мейерхольда.

Мейерхольда звали Карл Казимир Теодор. Он был родом из обрусевшей семьи онемеченных евреев-лютеран. В сознательном возрасте Мейерхольд принял православие и имя Всеволод, в честь обожаемого писателя Всеволода Гаршина. Мейерхольд был в числе основателей Московского Художественного театра и в спектакле «Чайка» 1898-го года играл главную роль, Константина Треплева. За актерское мастерство, учась у Немировича-Данченко, он получил пять с плюсом. Далее Мейерхольд начал самостоятельную режиссерскую жизнь, общаясь с лучшими людьми свого времени – с Чеховым, Блоком, Комиссаржевской. Наконец, дирекция Императорских театров, заинтересованная громкой славой искателя, пригласила его на работу.

Для режиссера это был предел возможного. Мейерхольд ставил роскошные спектакли в Мариинском и Александринском театрах, тратя невозбранно колоссальные суммы. Я уж о художественной стороне не говорю – десятки томов про это написано еще при жизни режиссера. Мне совершенно безразлично, кем был Мейерхольд по крови – хоть еврей, хоть эфиоп – он был гений театра. Но позвольте заметить, что ни прямого, ни даже косвенного отношения к еврейской культуре он не имел. И что такого Мейерхольду дала Советская власть– ему, режиссеру заката империи! – ободранный театрик, пытки в подвале НКВД и пулю в конце поруганной жизни? В любой вменяемой стране он получил бы долю послаще.

Но величественному лауреату Нобелевской премии совершенно ясно – главное для человека его кровь, в которую намертво впечатаны все ошибки и преступления его нации. Пока что такого рода идейки лежат в книжках – а что, как они выйдут на улицу? Тут такое «питание по крови» начнется! Нашим людям ведь только разреши ненавидеть друг друга, мало не покажется.

И я начинаю беспокоиться. Кровь у меня пестренькая. В основном, конечно, напрудили русские, но есть и польская прабабушка, и еврейский дедушка. Насчет еврейского дедушки, приехавшего из Новоград-Волынска в Ленинград поступать в консерваторию и убитого стрелой Амура при виде моей бабушки, Антонины Кузнецовой, ткачихи из Вышнего Волочка, мне все ясно. О таких осквернителях и пишет Солженицын. Тут мне не отвертеться, когда грянет. Тут я готова, и мировой гуманизм, если что, мне поможет. Верю. Надеюсь.

Но есть у меня и еще один совсем таинственный дед, по национальности черемис.

Я его никогда не видела, он на войне погиб. На фотографиях – приятный такой мужчина, крепкий, скуластый, глаза чуть раскосые. Знаю, что черемисы (правильно говорить «мари») живут в республике Мариэл, столица – Йошкар Ола. Вроде бы народ мирный и в исторических катавасиях не замеченный. А вот кто его знает. Мало ли что откопают бородатые старцы, решившие перед заходом солнца навести в мире полный порядок. Может, мои черемисы в чем проштрафились. Может, придется отвечать за их исторические ошибки, и очень может быть, что найдутся желающие с меня за эти ошибки спросить. И вот что тут поделать?

С одной стороны, неохота отпираться от деда. Дескать, знать не знаю и ведать не ведаю. Дед был, веселый и молодой, звали деда Евгений, а мать его – чудесным именем Федосья, фамилию он имел Москвин, так что от него моя фамилия, дед захотел бабу, отчего народился мой славный папа Владимир. С другой стороны, мне вообще ничего про черемисов неизвестно, в глаза ни одного экземпляра не видела. Как я за них отвечать буду? (Хотя само звучание слова мне нравится, можно будет так назвать свои мемуары – «Записки черемиски»). В общем, не знаю, запутали вы меня, люди!

То вам помидоров не ешь и на курицу даже не смотри – в крови образуются лектины. То пить водку, видите ли, нельзя – скопляются шлаки. То за дедушек и бабушек отвечай – а как я отвечу, когда меня тогда на свете не было? И на что вам далась моя кровь? Она, вообще-то, как у всех – просто красная и горячая. И не хочется ее портить или зря проливать, оттого что вы тут все на Земле с ума посходили.

2003 г.

Пусто-пусто

Известно, что…Не знаю, как вы, читатель, но я никогда не читаю статей, начинающихся словами «известно, что…». Опыт показывает, что в этих статьях не имеется ровным счетом никакой информации. Значит, начнем иначе.

Существуют на Востоке специальные медитативные техники, избавляющие человека от деятельности разума. Индийские йоги и буддийские монахи умеют достигать состояния «ментального молчания» – разгрузки для мозга – когда в голове буквально ничего нет, одна божественная пустота.