Люблю и ненавижу

— Пап, а у нас Наташа умерла! — звонко объявил Андрей. Он хотел сказать что-нибудь такое, что бы удивило отца, и слова у него вышли не то что звонкие, а даже как будто радостные, горделивые.

— Это какая Наташа? — не понял Анатолий. Он подумал: может, в садике кто-нибудь умер?

— Какая… ну, наша Наташа, ты что, не знаешь?

— Нет, — сказал Анатолий серьезно и перевел взгляд на Татьяну.

— Тебе лишь бы языком болтать, — Татьяна в сердцах шлепнула сына по заду.

— Ты чего дерешься? — набычился Андрей. — Я что, неправду сказал?

— Кто это умер-то? — спросил Анатолий у Татьяны. Татьяна некоторое время смотрела на него молча, проворчала недовольно:

— Кто, кто… приехал тут… Твое какое дело? — И вдруг закричала на Андрюшку: — Ты собрался или нет? Долго я тебя буду еще ждать?!

Андрей сразу присмирел, испугался, быстро натянул рубашку, куртку. И тут же не на шутку разозлился Анатолий:

— Что вы тут загадками говорите? Я что, последний дурак у вас? Кто умер, ну?!

— Наталью похоронили. Надину, — неохотно проговорила Татьяна.

— Наталью? Какую? Нашу?.. Соседскую?..

— Да.

— Черт, ничего не понимаю… Как похоронили? С чего? Что случилось-то?

— Да уж случилось… Теперь чего говорить…

— Она письмо написала, — сказал Андрюшка. — И умерла. Мне не дали посмотреть. Сказали, я еще маленький…

— Ну, собрался? Пошли? — дернула его за руку Татьяна.

— Постой, — остановил их Анатолий. — Что произошло-то? Ну, ты можешь по-человечески объяснить?

— Чего тут объяснять? Умерла. Похоронили. А ты тут со своим дурацким чаем к Надежде. «Привет, как жизнь молодая? Бурлит и клокочет?» Пропадал там где-то — вот и пропадал бы дальше.

— Да постой, я же не знал ничего…

— А чего ты вообще знаешь? Что такое совесть, ты знаешь?

— Да при чем здесь моя совесть?

— Совесть твоя, конечно, ни при чем. Она всегда ни при чем! — И, выходя из комнаты, Татьяна хлопнула дверью.

«Ну вот же дуры! Ну что за дуры эти бабы!» — чуть не простонал ей вслед Анатолий.

В обеденный перерыв Татьяна позвонила в отделение милиции.

— Тэ-экс, старший лейтенант Жиров на проводе! — весело ответили в трубку.

— Жиров, это я, Татьяна Мельникова.

— О, Таня, здравствуйте. Здравия желаю, товарищ Мельникова!

— Да ладно вам. Жиров. Между прочим, звоню по делу.

— Тэ-экс, слушаю вас, товарищ Мельникова! — И сам же весело рассмеялся, так ему было хорошо, что позвонила Татьяна, что он называет ее «товарищ Мельникова» и что вообще он сейчас разговаривает с ней.

— Так вот, Жиров, я написала заявление. Разговаривала с начальником цеха.

— Тэ-экс, и каков результат, товарищ Мельникова?

Татьяна улыбнулась: было что-то в самом деле забавное в Жирове, в его манере разговаривать, в этих его «тэ-экс» и «товарищ Мельникова».

— Результат положительный, Жиров. С Петром Иванычем, начальником цеха, ходили к директору фабрики, Трофимчику. Тот, конечно, немного обижен на меня, все еще не может забыть, что ушла из секретарш. Но спросил: в милицию? пацанов воспитывать? сама, по собственному желанию? Ну, это ладно, туда отпустить можно.

— Примите лейтенантские поздравления, рядовой Мельникова.

— Чего-чего?

— А вы что, товарищ Мельникова, работу в милиции рассчитываете с генералов начать? Нет, как все: сначала рядовой, потом сержант, а там, глядишь, и лейтенант… Инспекция по делам несовершеннолетних — это, рядовой Мельникова, дело серьезное. Ответственное…

— Да ладно пугать-то! А то могу и передумать…

— Тэ-экс, товарищ Мельникова, первые трудности — и вы сразу в кусты?

— В общем, так, Жиров. Отрабатываю на фабрике две недели — и все. Поступаю в ваше распоряжение.

— В мое личное или…

— Ох, Жиров, смотри, без намеков. Предупреждаю заранее!

— Тэ-экс, слушаюсь, рядовой Мельникова. Больше намеков не будет, одна только голая правда! — И он в который раз весело и добродушно рассмеялся.

На этом они попрощались.