Люблю мой “смит-вессон” (I Love My Smith Wesson)

– Я позабочусь, чтобы ты получил свои деньги, даже если мне придется заплатить тебе из собственного кармана.

Злыдень спокойно улыбался, а Брэндо вдруг обнаружил, что стоявший рядом с ним человек неуловимо преобразился. Его глаза потемнели, он как будто стал выше ростом. Казавшееся до того дружелюбным и мягким лицо превратилось в маску первозданного зла.

И было еще кое что. Сладковатый тошнотворный запах. Смрадом убийства и смерти повеяло от Стокера. Внезапно Брэндо почему то почувствовал привкус крови на языке и на несколько секунд забыл, как дышать.

– Слышал, что я сказал? – спросил Злыдень.

Брэндо мог только смотреть во все глаза.

– Завтра пропустишь работу, – медленно и членораздельно произнес Злыдень, чтобы абсолютно удостовериться, что его поняли. – Будут неприятности.

Глава 17

О Месяц, как безутешен твой восход!

Как бледен лик твой, как печален он,

И даже там, где ясен небосвод…

Сэр Филипп Сидни (1554 1586). «Астрофил и Стелла»

Паб «Старая ворона», маленькая убогая забегаловка в Глоссопе, славился пивом, курицей с карри и разборками со стрельбой между бандами.

У его желтозубого владельца, Сноуи Рейнса, была привычка вмешиваться из за стойки в разговоры посетителей. По слухам, Сноуи разбавлял пиво собственной мочой. Но нет, слухи врали, просто у пива был такой вкус.

Сноуи нравилось считать себя важной шишкой, и он втихомолку упивался тем, что к нему заходят выпить (и иногда пришить друг друга) мелкие гангстеры. Пока посетители не цепляются к нему самому, дурная слава паба ведь свидетельствует в пользу его собственной мужественности, разве нет?

Не будет преувеличением сказать, что никчемная жизнь Сноуи заключалась в том, чтобы встревать не в свое дело, пить, хвастать, спать и пердеть. Ему нравилось утверждать (за спиной у жены Шейлы), будто он трахается как кролик с девками моложе себя, но это было не так. Паб был открыт каждый день с одиннадцати до трех и с семи до полуночи. В полночь двери запирали, и потому последние выпивохи уходили не раньше двух. А значит, времени для измен почти не оставалось.

– У нас тут когда то “Пономарчики” пили, – возвестил Сноуи.

До сих пор посетители все больше отмалчивались. Была середина воскресенья после Рождества, и за столиками сидели всего четверо. В уголке какой то старик с сыном смотрели по телику чемпионат по дартсу.

У стойки два мелких жулика по имени Парш и Заглушкер перебирали пачку краденых лотерейных билетов, проверяя, разжились ли чем нибудь.

Злясь, что никто не откликнулся, Сноуи попытался снова:

– Раньше к нам захаживал Зверюга.

– Я его знал, – отозвался Парш, не потрудившись даже поднять глаза.

Парш был мелким подонком со сломанным носом. Под кайфом или пьяный (иными словами, почти всегда), он по обыкновению угрожал всем и каждому в пределах слышимости. Его подельник Заглушкер, высокий и угловатый, говорил мало и (к стыду своему) не дрался ни разу с тех пор, как ему исполнилось тринадцать, когда его основательно поколотили после разногласий из за пакета печений с джемом.

Парш и Заглушкер не пошли дальше средней школы в семидесятых, когда намеренно изображали придурков в надежде, что их примут в преступное сообщество. Не сработало. Теперь им перевалило за полтинник, они преисполнились горечи, а работы не нашли, да и не хотели.

– Верно. – С нижней губы у Сноуи свисала сигарета, в правой руке он помахивал пинтой горького. – Крупный мужик с тихим голосом и ярко рыжей шевелюрой.

– У меня жена рыжая, – сказал Заглушкер.

– Ах извини, – отозвался Сноуи. – Никого не хотел обидеть. Среди рыжих иногда встречаются очень привлекательные.

– Только не моя жена, – парировал Заглушкер.

Парш кивнул и осклабился.

– Вот он знает, – кивнул на Парша Заглушкер. – Он ее трахал.

– Несколько раз. – Парш затряс головой, прогоняя воспоминания.

Появился еще один посетитель – высокий, в спортивном костюме, в лыжных очках и вязаной шапке.

Окинув его пренебрежительным взглядом, Сноуи продолжал свой рассказ:

– Так вот. Зверюга пришел, выпил пару пива. Приятный мужик. Мы поболтали о футболе. А потом вдруг говорят, он мертв. Похоже, он припарковал машину под светофором на Мейн стрит в Глоссопе, как внезапно появился какой то идиот байкер на сто двадцать пятом “харлее” и его пришил.

– А я слышал, это было в клозете на вокзале в Стокпорте, – возразил Парш. – Он там ссал, а парень у соседнего писсуара всадил ему в шею шампур.

– Я только что выиграл полтинник, – сказал Заглушкер.

– Половина моя! – Парш алчно уставился на лотерейный билет, потом поднял глаза на Сноуи.

– Зверюгу не застрелили, – сказал Заглушкер. – Ты про Мика Абажура говорил. Это Мика застрелили в Глоссопе. А что со Зверюгой случилось, никто не знает. Тела его не нашли. Он пропал вместе с Дюймовочкой, Доком и Малькольмом Пономарем. Трупаки, наверное, лежат где нибудь в болоте.