Люблю мой “смит-вессон” (I Love My Smith Wesson)

Из мягкой кожаной кобуры, уютно примостившейся у нее на бедре, Дух достала пистолет и щелчком сняла предохранитель. Это был “сиг 220” с прибором ночного видения. В магазине ждали семь пуль сорок пятого калибра.

Спокойно и методично Дух обыскала первый этаж. Снова обшарила библиотеку и единственные комнаты с мебелью – гостиную и столовую. Ступив в длинную кухню, она едва не задохнулась от смрада – возможно, воздух испортил очередной дохлый грызун или что то, сгнившее в холодильнике. Но Дух заподозрила, что дело обстоит иначе. Положив “Дракулу” на стол, она прислушалась.

Раздался новый пронзительный и жалобный визг. Исходил он как будто у нее из под ног.

В дальнем конце кухни каменные ступеньки вели к голубой двери в подвал. Спустившись по ним, Дух подергала ручку. Заперто. Но из за двери рвалась череда хлюпающих звуков, которые то вздымались, то опадали, точно кто то пел под водой.

Вернувшись, Дух обыскала кухню. На гвозде у задней двери оказалась увесистая связка ключей. Недоумевая из за беспечности Злыдня, она снова спустилась к подвальной двери. С мгновение постояла, решая, что делать дальше. Ее послали убить хозяина дома. А тот, кто издает эти звуки, определенно не Злыдень. Зачем ей его навещать?

Потому что этот человек в беде?

Увольте!

Потому что он мог привести ее к Злыдню.

Дверь запиралась на английский замок. Уверенная, что зря тратит время, Дух проверила шесть ключей. Седьмой подошел. Она повернула его в замке. Из темноты заклубилось облако мух и самый отвратительный смрад, какой только можно себе представить. Она посветила в дверь фонариком. Стена поновее слева от нее была сложена из красного кирпича. В самой ее середине имелась дубовая дверь, запертая на два прочных засова.

Дух отерла пот со лба рукавом. Достав из кармана крутки черный шелковый шарф, она обвязала им рот и нос, чтобы хотя бы как то спастись от гнетущей вони. Выключателя в подвале не было. Ей пришлось положить фонарик на штабель старых ящиков из под фруктов так, чтобы свет падал приблизительно на дверь.

Подойдя к ней, она не без усилий отодвинута тяжелые засовы. Наконец дверь распахнулась, и в лицо Духу ударил ледяной ветер, принесший на крыльях смрад разлагающейся человеческой плоти. Вонь была столь острой, что буквально обожгла ей лицо. Испражнение, пот, блевотина и аммиак. Ароматы демона Азраила.

Наконец Дух Тьмы отчетливо расслышала измученный мужской голос, который твердил:

– Господи, прошу, Иисусе, не делай этого. Я дам тебе денег, что угодно. Обеды за мой счет… О Господи, Иисусе…

Затем – чудовищное рыгание и стон.

Дух достала из кобуры “сиг”.

С пистолетом в левой руке и фонарем в правой она шагнула к дверному проему. Вдаль уходил длинный клаустрофобичный туннель с низким потолком. Его земляные стены были укреплены деревянными распорками. На Духа пахнуло влажным горьковато сладким запахом земли. А еще она чувствовала вонь от испражнений огромных серых крыс, снующих у нее под ногами. Но в основном здесь витал аромат смерти.

И он не отталкивал ее, а, наоборот, манил, как благовоние, призванное задобрить кровожадную древнюю богиню.

– Пожалуйста, я не знаю… что? Что? Почему? Я усвоил урок. Господи. “Манчестер сити” победил. Он идет, он идет!

Туннель полнился эхом хриплого голоса.

Впереди возникла каменная стена. Кто то пробил в ней рваное отверстие, достаточно большое, чтобы через него смог проползти очень толстый человек. Камень был темно серым, но неровные края дыры казались много светлее. Посветив в нее, Дух заглянула: вниз уходили стены глубокого продолговатого помещения шириной приблизительно с три шахты среднего лифта. Это было кладбище, встроенное в основание церкви. В пятнадцатом веке, когда воздвигли церковь, здесь, наверное, складывали тела жертв чумы перед тем, как предать их огню. Теперь, воздавая дань традиции, хозяин дома использовал крипту по первоначальному назначению. Она была заполнена трупами.

Сердце у нее забилось быстрее. Клитор сжался. Дух Тьмы благоговела.

Она поводила фонариком по черепам настоящим и будущим, и в его луче закружились насекомые всех мастей и размеров. Стены над трупами поблескивали от слизи. В плотном жужжащем и клубящемся облаке насекомых сидел на корточках живой человек.

Из за высветленных платиновых волос он походил на поп звезду. Он потел и трясся, зажимая рукой сочащуюся кровью рану в животе. На носу у него был грязный пластырь, перед рубашки – заскорузлый от блевотины и крови.

Жалкое зрелище. Для тех, кто способен на жалость.

– Нет, нет! Мама, ты вызвала врача?

Он бредил.

– Как тебя зовут? – окликнула Дух, и эхо разнесло ее голос по чудовищной пещере.

На лице мужчины отразилось потрясение, когда он осознал, что говорит с незнакомкой.

– Кто там?

– Я первая спросила.

– Я видел на стене тень нашей матери. – Он безумным взглядом уставился в темноту. – Смотри! Смотри! Она из Эштон на Лайне.

– Назови свое имя.

– Я пришел, и он это сделал, и я не знаю почему, и он никогда… и я, черт… черт, никогда… Я не знаю. Не знаю!

– Ладно. Тогда скажи, кто посадил тебя сюда?

– Где автобус? Он междугородний?

Дух попыталась еще раз: