Люблю только тебя

В доме было темно, значит, Берни еще не вернулся. Это хорошо, подумала она. Лиззи нормально относилась к Бернарду и даже, вероятно, его любила. Но она не доверяла ему до такой степени, как доверяла Сью.

– Будешь ужинать? – спросила мадам Дидье. – Я приготовила салат из тропических фруктов, эскалопы по-венски…

– Нет, – перебила ее Лиззи. – Я хочу спать. Она через силу стала подниматься по лестнице.

– Звонил мистер Конуэй, – докладывала Дидье, стоя внизу. – Он прилетит завтра вечером. От мисс Тэлбот нет никаких вестей.

Лиззи переступила порог своей комнаты, щелкнула задвижкой, повалилась на кровать и разрыдалась, предусмотрительно спрятав голову под подушку.

Она не слышала, как скрипнула дверца шкафа. Она вдруг почувствовала на своих плечах тяжелые горячие ладони и стремительно перевернулась на спину.

Джимми сидел на краю кровати, прижимая к губам палец. Его глаза блестели от слез и счастья. Лиззи показалось, будто внутри у нее что-то с болью оборвалось. Она бросилась в его объятия и громко простонала.

Они сидели молча несколько минут. Наконец Джимми прошептал:

– Я так и знал, что ты не поверишь в мою измену. Я бы не смог изменить тебе, Элиза.

– Знаю, – сказала она куда-то ему под мышку.

– Нет, ты ничего не знаешь. Господи, у меня со вчерашнего дня крошки во рту не было. Живот судорогой сводит.

С трудом оторвавшись от Джимми, Лиз вскочила и бросилась к двери.

Мадам Дидье смотрела в своей комнате телевизор. Лиз взяла плетеную корзинку для зелени и фруктов и наполнила до краев всем самым вкусным. Она не забыла прихватить ножи с вилками, два бокала и бутылку вина.

Они пировали в оплетенной розами лоджии. Лиззи поставила кассету с записями испанских песен, которые так полюбила на этом удивительном острове. Когда все было съедено и выпито, их вдруг с невероятной силой потянуло друг к другу. Лиз казалось, что с каждым новым оргазмом она все выше и выше возносится над землей. Они заснули на циновке, переплетенные неразрывно руками, ногами, туловищами.

Проснувшись среди ночи, Джимми долго глядел на зыбкую цепочку далеких огней Punta Salema,[5] потом перевел взгляд на взлохмаченный затылок спавшей у него на плече девушки. Лиззи вздохнула, шевельнулась и прижалась к нему еще тесней.

– Я должен тебе кое-что рассказать. – Шепот Джимми был похож на шелест ветра в листьях.

– Да, – отозвалась она. – Если хочешь.

Он провел языком по ее лбу, щекам. Она вздохнула – это было удивительное ощущение.

– Я знаю, ты не отвернешься от меня после того, что я тебе расскажу.

– Я не смогу без тебя, – сказала она. – Это не от меня зависит.

– У меня на самом деле было много женщин. И мне нравилось делать с ними все, что я хотел. Они любили меня и во всем мне подчинялись. Но это было словно в другой моей жизни, понимаешь?

– Понимаю, – отозвалась она. – Мы такие, какими стали, не можем отвечать за то, что было с нами в наших других жизнях.

– У тебя была только музыка, а я…

– Ты не боялся делать то, чего тебе хотелось, а я боялась. Я мечтала о ласках, поцелуях, представляла себя в объятиях мужчины. Но я настоящая трусиха и сроду бы не осмелилась подойти первой к тому, кто мне нравится.

– Ты замечательная девчонка, – прошептал Джимми ей в самое ухо. – Моя и только моя. Я тоже только твой. До самой смерти.

Они слились в долгом поцелуе. Лиз снова захотелось заняться любовью, но Джимми, вздохнув, сказал:

– Сперва я расскажу тебе то, что хотел, идет? Она положила голову ему на живот и свернулась калачиком. Его фаллос был так близко, и она улавливала исходившие от него магические волны.