Люблю трагический финал

«Вас когда полюблю? Сама не знаю… Сегодня ж нет!»

Непостоянное, непредсказуемое дитя природы… Цыганка, одним словом, что с них возьмешь?.. А полюбить хотела все-таки сегодня!

Это удача, что она согласилась пойти с ним одна… Обычно они ходят этими ужасными дикими стаями… Но деньги, видно, теперь нужны всем… Кризис. И она пошла с ним одна… Пошла за купюрой, доверчиво и неотвратимо, как котик за кусочком колбаски…

От жадности цыганка забыла об осторожности и согласилась прогуляться с ним в ближайший к станции лесок. Еще бы! Сто долларов — цена хорошей путаны! Бедная цыганская малютка, видно, раньше не сталкивалась с подобными тарифами и просто ошалела от вида денег. А еще говорят, что цыганки не грешат с чужаками и верны своим чумазым баронам. Чушь! Все дело, очевидно, в сумме. Верные женщины стоят дороже… Ну а самые верные очень-очень дорого. Вот и все.

«Иссиня-черные блестящие волосы…» А ведь могли бы быть попросту грязными… «Огромные сверкающие глаза. У корсажа кисти акации…»

Н-да… «Встреть кто-либо такую у них в Наварре, перекрестился бы!» Точней не скажешь…

Мир ведь не оценит, ох, не оценит… Вот бедный Жорж Бизе, кстати сказать… Два года работы… Два года! И что? Полный провал. Умереть в тридцать семь оттого, что стадо идиотов не в состоянии оказалось оценить истинного искусства… А что, когда-то бывает иначе?! Им сто лет нужно, чтобы разобраться, что к чему…

Точней всего сказал, конечно, Верди… «Я работал… вся кровь моя вышла из пальцев. Мой мозг высох, а какой-то критик сидит, точит перо, ухмыляется и думает: я его уничтожу завтра вечером». А Бизе — бедняга… Умереть в душевных муках, не вынеся провала! А теперь распевают все кому не лень: «Меня не любишь ты, зато тебя люблю я… Так берегись любви моей!»

Вечная, кстати сказать, история… Глупая скучная история, когда речь идет не об искусстве, а о жизни: «Меня не любишь, зато тебя люблю я!»

Так всегда… Скучно.

Кстати, о скинхедах… Это хорошая мысль… Пусть…

Он вспомнил старушку-одуванчика и, снова усмехнувшись, провел ладонью по бобрику своих коротких волос. Что делать… Вот такая в Москве нынче мода — на нулевку, на бритые головы.

Еще, возвращаясь по этой лесной тропинке, он обратил внимание на свое внутреннее состояние… Какое-то редчайшее спокойствие, умиротворенность… Хорошо вот так идти — лесной тропинкой… Рассуждать, раздумывать о всяких любопытных вещах… И это, оказывается — теперь ясно, — наступает у него «после»… после того как… Любопытно.