Люблю трагический финал

И отец вдруг впервые, наверное, в жизни прикоснулся губами ко лбу сына.

— Немедленно в больницу!

В машине, пока ехали, отец все время держал на коленях его пылающую от жара голову, чувствуя сотрясающий его озноб высокой температуры. Он даже, что совершенно несвойственно было ему, попытался нежно дуть на пылающий лоб сына, пытаясь смягчить боль…

Так делала только его мама, когда-то в детстве, когда он разбивал коленки… Мама дула на ранку и говорила… «Все до свадьбы заживет!»

— Что ты сделал с собой? — без конца шептал отец. И глаза его застилали слезы…

— Еще немного — и вы потеряли бы его! — сказал отцу врач. — При такой температуре… кровь сворачивается. Он бы просто сгорел от этого жара.

Потянулись долгие, полные надежды и отчаяния дни болезни… Весы колебались — организм балансировал между жизнью и смертью.

Все это время отец просиживал у постели больного. Он очень ревниво относился к постороннему вмешательству и, хотя падал с ног от усталости, все равно старался все сделать сам…

— Ничего, ничего, все будет хорошо… — без конца повторял он.

О том, что случилось, никто не говорил… Словно дожидались его полного выздоровления. Наконец врачи сказали, что кризис миновал и самое опасное позади. Болезнь отступала.

Но он так и не выздоровел до конца. Он это понял несколько позже. Его душа так и осталась с той поры больной…

«Все кончилось! — пронеслось у него в голове. — Все! Я выздоровел. Я спасся…. Нет, меня спасли!»

Сначала он подумал, что он один в больничной палате. И что сквозь узкое окно уже пробивается свет дня…

Под рукой было скользящее полотно простыней. А тишину нарушал только звук кленовой ветки, царапающей снаружи окно. Это была почти стерильная тишина…

Но оказалось, что до утра еще далеко. А рядом с его постелью сидел осунувшийся и страшно бледный от бессонницы отец.

— Что ты здесь делаешь, папа, в такое время? — удивленно спросил он.

— Я опоздал на электричку…

— Что-то я не верю.

— Ну что ж… И напрасно не веришь.

— Не надо, папа, — остановил он.

Отец вздохнул.

— Я ждал тебя. Я надеялся, что ты вернешься. Что с тобой не случится ничего плохого. Я волновался.

— Волновался… — задумчиво, почти шепотом повторил сын.

— Представь. Вот такой старый дурак.

«И никакой ты не дурак… — вдруг зло подумал он. — Все дело в том, что просто притворяешься, как и все остальные люди в этом мире. Ведь тебе полагается быть по роли взволнованным, любящим отцом. Вот и причина волнения. А если бы со мной что-то случилось… Что бы ты сделал?! Бросился с моста?! Да ничего, пошел бы домой чай пить. Волновался за меня!» Он усмехнулся.

— Видишь ли… Ведь ты мой единственный сын. Ближе тебя у меня никого нет… — заметно волнуясь, продолжал отец. — Возможно, в этом все дело…

— Возможно… — Он постарался быть вежливым, но не больше.

Он не верил больше никому.

Андрей тоже появился у него в больнице.

— Что это означает? — изумленно спросил он, едва вошел в больничную палату. — Ты что, с ума сошел? Почему не разрешаешь пускать меня к себе?

— Давай не будем это обсуждать, — оборвал он Андрея.

— Вот те раз… — Андрей сокрушенно вздохнул. — Неужели ты… того?! Из-за этой?! Из-за пастушки?! Если хочешь знать, она даже не очень и обратила внимание на…

— На что?

— Ну, на замену.

— Помолчи.

— Ну ладно, ладно… Это, наверное, болезнь на тебя так повлияла.

— Зачем ты хотел видеть меня?

— Вот те раз! Значит, старая дружба уже не в счет? А если я просто, безо всякого дела захотел увидеть друга? Если просто соскучился по тебе, дуралей?! — Андрей хотел дружески похлопать его по плечу, но рука его повисла в воздухе.

Он брезгливо отодвинулся от бывшего приятеля.

— Давай без школьных нежностей…. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы думать, будто ты станешь тратить время на встречу, если не стремишься извлечь из нее пользу.

— Ну-ну. Все понятно. — Андрей грустно потупился. — Ревнуешь эту Кристинку, не можешь простить… Старик, если бы я знал, что у вас… ну так особенно… Я бы, конечно, не посмел. Но кто бы мог думать, что ты так серьезно… У меня и в мыслях не было предать… то есть… я не то хотел сказать… У меня и в мыслях не было, что ты захочешь…

— Заткнись.

— А Кристинка… разве она…. Вот мы и решили с ней…

Он, отвернувшись, смотрел в окно.

— Надеюсь, у тебя все в порядке… — бросил, не оборачиваясь.

— В порядке? Да, да, разумеется… И, кстати, я понимаю… если у тебя это так глубоко… Я имею в виду твое чувство к Кристине.

— Кристина? — Он впервые за весь разговор повернулся к приятелю… — Какая еще Кристина?

— Все, все… понял… Молчу! — Андрей торопливо уходил, пятясь спиной к двери.

Жесткий взгляд приятеля не располагал к дальнейшим словесным излияниям. Андрею даже показалось, что определение «бывший приятель» теперь более чем уместно.

В двадцать с небольшим он все-таки женился.

Его избранница была той самой девушкой-отдыхающей, утешавшей его, безутешного, тогда на морском берегу. И, кстати, одной их самых красивых его сверстниц. Несмотря на это, ему отчего-то никогда даже не приходило в голову влюбиться в нее. Иногда он провожал ее до порога квартиры, дарил цветы, о чем-то болтал…