Люблю твои воспоминания

– Дорис, не надо делать из мухи слона, я же сказал, что мне просто показалось, что я ее знаю. – А она выглядела так, будто ей показалось, что она тоже меня знает.

– Нет, не об этой, – громко говорит Эл с набитым анчоусами ртом. – Она говорит о женщине, с которой ты недавно переспал.

– Эл! – Еда застревает у Джастина в горле.

– Джойс! С тобой все в порядке? – с тревогой спрашивает Конор.

Слезы наворачиваются мне на глаза, пока я пытаюсь отдышаться после кашля.

– Вот, выпей воды. – Он протягивает мне стакан.

Люди вокруг с беспокойством смотрят на нас.

Я кашляю так сильно, что даже не могу перевести дыхание, чтобы сделать глоток воды. Конор огибает стол и подходит ко мне. Он похлопывает меня по спине, но я сбрасываю его руку, все еще кашляя, по моему лицу текут слезы. В панике я вскакиваю, опрокидывая при этом стул.

– Эл, Эл! Сделай что-нибудь. О Святая Мадонна! – в ужасе кричит Дорис. – Он синеет.

Эл вытаскивает из-за воротника салфетку и неторопливо кладет ее на стол. Поднимается, встает за спиной брата и, обхватив его руками вокруг талии, с силой нажимает на живот.

На втором толчке застрявший кусок вылетает у Джастина изо рта.

Когда уже третий человек бежит, чтобы помочь мне, а вернее, для того чтобы присоединиться к встревоженному обсуждению необходимости решиться на прием Геймлиха[4], я неожиданно перестаю кашлять. Три пары глаз с удивлением взирают на меня, пока я в замешательстве потираю горло.

– Отдышалась? – спрашивает Конор, продолжая похлопывать меня по спине.

– Да, – шепчу я, смущенная всеобщим вниманием. – Все прошло, спасибо. Огромное спасибо вам за помощь.

Люди медленно расходятся.

– Пожалуйста, успокойтесь и наслаждайтесь ужином. Я в порядке, честное слово. Спасибо. – Я быстро сажусь и вытираю с глаз потекшую тушь, пытаясь не обращать внимания на взгляды окружающих. – Господи, какая неловкость!

– Не неловкость, а странность, потому что ты даже ничего не съела. Ты просто говорила, а потом – бац! Начала кашлять.

Я пожимаю плечами и потираю горло:

– Видимо, что-то попало, когда я вдохнула.

Подходит официант, чтобы убрать наши тарелки:

– Вам уже лучше, мадам?

– Да, спасибо, все хорошо.

Я чувствую толчок сзади, когда сосед наклоняется к нашему столику:

– Знаете, мне сначала показалось, что вы собрались рожать, ха-ха! Правда, Маргарет?! – Он смотрит на свою жену и смеется.

– Нет, – говорит Маргарет, ее улыбка быстро гаснет, а лицо краснеет. – Нет, Пэт.

– А? – Он в замешательстве. – Во всяком случае, я так подумал. Поздравляю, Конор. – Он подмигивает внезапно побледневшему Конору. – На следующие двадцать лет о сне можно было бы забыть, вы уж мне поверьте. Наслаждайтесь ужином. – Он поворачивается к своему столику, и мы слышим, как они с женой вполголоса переругиваются.

Конор меняется в лице, он тянется через стол и берет меня за руку:

– Пожалуйста, не обращай внимания!

– Не все еще знают, что со мной произошло, – говорю я и безотчетно кладу руку на свой плоский живот. – Я практически ни разу не смотрела на себя в зеркало, с тех пор как вернулась домой. У меня нет сил смотреть.

Конор издает соответствующие ситуации утешительные звуки, я слышу слова «красивая», «привлекательная» и останавливаю его. Он должен меня выслушать. Я хочу, чтобы он знал: я не пытаюсь быть привлекательной или красивой, а в виде исключения хочу выглядеть такой, какая я есть. Хочу рассказать ему, что чувствую, когда заставляю себя взглянуть в зеркало и рассмотреть свое тело, которое теперь ощущаю как пустую скорлупу.

– О Джойс! – Он сильнее сжимает мою руку, пока я говорю, обручальное кольцо, впиваясь в кожу, причиняет боль.

Обручальное кольцо есть, а брака нет.

Я поворачиваю запястье, чтобы он понял, что нужно ослабить хватку. А он вместо этого отпускает мою руку. Знак.

– Конор, – произношу я, бросаю на него взгляд и понимаю, что он знает, что я собираюсь сказать. Он уже видел этот взгляд раньше.

– Нет, нет, нет и нет, Джойс, не надо сейчас заводить этот разговор. – Он поднимает руку, словно защищаясь. – Ты – мы – и так через многое прошли за эту неделю.

– Конор, давай не будем больше закрывать на это глаза. – Я наклоняюсь вперед, мой голос настойчив. – Нам нужно разобраться с нашими отношениями сейчас, или мы и не заметим, как пройдет десять лет, и каждый день нашей несчастливой жизни мы будем представлять себе, как все могло бы быть.

В течение последних пяти лет мы столько раз обсуждали наши отношения, что я и теперь жду от Конора привычных возражений типа: никто и не говорит, что в браке должно быть легко, и не надо ожидать, что так будет, мы дали друг другу клятву, брак – это на всю жизнь, и он намерен работать над этим. Спасайте то, что можно спасти, – вот какую идею проповедует мой странствующий супруг. Я разглядываю отражение люстры в своей десертной ложке в ожидании его обычных комментариев. Через несколько минут понимаю, что они так и не прозвучали. Я поднимаю глаза и вижу, что он борется со слезами и кивает, похоже, соглашаясь со мной.

Я перевожу дыхание. Вот и все.