Люблю твою жену

— Подруга у тебя стерва. Так и передай ей. Её счастье, что я не воюю с женщинами.

— Это всё?

— Наташа, я извиниться хочу. Я сильно виноват перед тобой. Не знаю, что на меня нашло. Это всё водка, ревность… Ужасное сочетание. Возвращайтесь с Лизой домой. Я вам и слова не скажу. Обещаю. Мы всё забудем. Не было ничего. Я больше никогда тебя пальцем не трону. Мамой клянусь.

Я тяжело вздохнула. В сердце отозвался тупой спазм, а в голове всплыли события из недавнего прошлого.

Гадко стало. Ощутила себя будто тряпкой какой-то, о которую Вова так легко вытирает ноги.

— Я подала на развод.

— Серьёзно? Наташа, ну ты чего? Зачем разводиться? Я перегнул палку, да. Но разводиться? Ты в своём уме?

— Да.

— А Лиза? Ты о дочке подумала?

— Подумала. И не нужно сейчас манипулировать ребёнком.

— А где ты сейчас живёшь? Давай я приеду, и мы обо всём поговорим? Скажи адрес.

— Не нужно никуда приезжать. Я видеть тебя не хочу.

— Наташа, не твори херню. Я понимаю, что ты обижена на меня и имеешь на это полное право, но уходить из дома и ещё разводиться? Это тебя та ведьма в погонах настропалила, да? Свою жизнь разрушила, а теперь пытается разрушить твою!

— Бред. Таня ни при чём. Не впутывай сюда мою подругу!

— Домой возвращайся. Я всё изменю, родная. Обещаю! Вы с дочкой моё всё.

— Нет, Вова. Мы с Лизой не вернёмся. И знаешь? Я хочу сказать тебе главное. Я тебя не люблю. Нет, даже не так. После этого случая я возненавидела тебя, Вова!

Бросила трубку, так и не дождавшись ответа.

А вечером позвонила его мама! И заладила старую пластинку.

В какой-то момент у Инны Анатольевны закончились аргументы и она выдала приказным тоном:

— К мужу вернись, Наташа. У вас же ребёнок!

— Но я не люблю вашего сына.

— И не надо. Сколько семей так живут? Ты о дочке подумай. Как она ваш развод перенесёт?

— К вашему сыну я не вернусь и это решено. Ребёнку нужны счастливые родители. Пусть даже по отдельности, а вместе мы несчастливы.

— Ну, да. ОН же лучше Володи. Богатый. Молодой. Как там его? Радмир Сташевский?

— Значит, вы всё знаете?

— Знаю, Наташа. О твоих гульках с молодым любовником весь город на ушах стоит.

— Да какие гульки, Инна Анатольевна? — крикнула я, но меня уже никто не слушал, потому что на том конце провода прозвучали короткие гудки.

Я отшвырнула в сторону телефон, скатилась по стенке вниз и уселась на пол, подтягивая колени к груди. Из глаз невольно брызнули слёзы. Вот правда! За что она так со мной? Толком не разобралась, а сразу помоями облила. Это же слова Вовы. Ну всё правильно, он её сын и всегда будет ангелом, а невестка — демоном.

"Гульки с молодым любовником…"

Да разве я гуляла? Почему они все так уверены в этом? Ведь свечку никто не держал, но исходя из их обвинений, видимо, я была в какой-то отключке, раз не помню эти самые гульки!

В комнате скрипнула дверь, и я встрепенулась. Прислушалась к шагам за спиной. Потянулась к лицу ладонями и, хлюпая носом, в спешке размазала по щекам солёную влагу.

— А ты чего на полу сидишь, Наташа? — его низкий голос прошёлся по мне словно разрядом тока, и я закусила губу, чтобы не разреветься больше прежнего.

Подскочила на ноги и, пока он не успел рассмотреть моего зарёванного лица, рванула к окну. Обняла себя за плечи, попыталась дышать ровно, хотя внутри всё содрогалось не по-детски.

— Ужин готов. Я накрыл в столовой. Жду вас с Лизой.

Ничего не ответила, а он неожиданно подошёл со спины и легонько коснулся рукой плеча.

— Наташ, я тут мазь принёс.

Меня вдруг накрыло и почему сама не знаю. Он — не тот, кто меня обидел и уж точно не заслужил, чтобы на нём вымещала злость, но… Я не смогла сдержать в себе боль, рвущуюся наружу. Просто Радмир оказался рядом. Просто взорвалась я!

— А тебе в кайф со мной возиться, да? — насмешливым тоном спросила я. Выхватила из его рук тюбик с мазью, открутила крышку. — Ну, давай, а потом возьми меня в любой позе. Я даже сопротивляться не стану и ноги пошире раздвину. Ты же за этим сюда пришёл? Или баба с разукрашенным фейсом не заводит?

Он ошарашенно смотрел на меня, поджимая от злости губы. Смотрел и молчал, терпя все мои выпады. И когда ничего не сказал, я стукнула его кулаком по плечу — ну пусть скажет хоть что-то, а он вдруг сгрёб меня в охапку и прижал к своей груди крепко-крепко.

В его объятиях я заплакала. Плевать, что мужчины не выносят женских слёз. Мне больно. Физически. Морально! Мне больно и плакать это нормально в моём состоянии.

— Наташка, я ему все рёбра сломаю, хочешь? — я ничего не ответила, а он поцеловал меня в макушку и так тихо на ухо прошептал: — я же теперь тебя никому не отдам. А мужа твоего живым закопаю, если ещё раз тебя хоть пальцем тронет.